Стихи Константина Бальмонта

В замке был веселый бал, Музыканты пели. Ветерок в саду качал Легкие качели. В замке, в сладостном бреду

Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев

Поспевает брусника, Стали дни холоднее, И от птичьего крика В сердце стало грустнее. Стаи птиц улетают

Светло-пушистая, Снежинка белая, Какая чистая, Какая смелая! Дорогой бурною Легко проносится, Не ввысь

Жизнь коротка и быстротечна, И лишь литература вечна. Поэзия душа и вдохновенье, Для сердца сладкое томленье.

Я был в избушке на курьих ножках. Там все как прежде. Сидит Яга. Пищали мыши, и рылись в крошках.

Лес совсем уж стал сквозистый, Редки в нем листы. Скоро будет снег пушистый Падать с высоты.

Ты — шелест нежного листка, Ты — ветер, шепчущий украдкой, Ты — свет, бросаемый лампадкой, Где брезжит

Меж прошлым и будущим нить Я тку неустанной проворной рукою: Хочу для грядущих столетий покорно и честно

Одуванчик, целый мир, Круглый как земля, Ты зовешь меня на пир, Серебря поля. Ты мне ясно говоришь: Расцветай с Весной.

Осень обещала: » Я озолочу» А Зима сказала: «Как я захочу» А Весна сказала: «Ну-ка, ну, Зима».

Есть в русской природе усталая нежность, Безмолвная боль затаенной печали, Безвыходность горя, безгласность

Есть слово — и оно едино. Россия. Этот звук — свирель. В нем воркованье голубино. Я чую поле, в сердце

Немая тень среди чужих теней, Я знал тебя, но ты не улыбалась,- И, стройная, едва-едва склонялась Под

Я ненавижу всех святых, Они заботятся мучительно О жалких помыслах своих, Себя спасают исключительно.

Мы лежим на холодном и грязном полу, Присужденные к вечной тюрьме. И упорно и долго глядим в полумглу

Я — изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты — предтечи, Я впервые открыл в этой

Как же должны быть наивно-надменны Эти плененные верой своей! Помнишь, они говорят: «Неизменны Наши пути

Я заснул на распутьи глухом. В высоте, на небесные кручи, Поднимались тяжелые тучи. Это было не ночью, а днем.

Бронзовка — жук изумрудный, Очень приятный для взгляда. В дружбе он жил обоюдной С Феей волшебного сада.

Отчего цветет цветок, Разгадать никто не мог. Но цветок всегда цветет, День за днем, за годом год.

Мне девочка сказала: Ты — мой Волшебный Фей. О, нужно очень мало Для полевых стеблей! Им дай лишь каплю

Сонет Суровый призрак, демон, дух всесильный, Владыка всех пространств и всех времен, Нет дня;

Было поздно в наших думах. Пела полночь с дальних башен. Темный сон домов угрюмых Был таинственен и страшен.

Внемля ветру, тополь гнется, с неба дождь осенний льется, Надо мною раздается мерный стук часов стенных;

Опрокинулось Небо однажды, и блестящею кровью своей Сочеталось, как в брачном союзе, с переменною Влагой морей.

Заинька беленький хвостиком моргал, Заинька в садике вкусного искал. Заиньку в садике садовник увидал

В небе духи жгли костер, Грозовые исполины. Раскаленные рубины Осветили грани гор. Был раскидистым закат

Я вижу Толедо, Я вижу Мадрид. О, белая Леда! Твой блеск и победа Различным сияньем горит. Крылатым и

Я — в стране, что вечно в белое одета, Предо мной — прямая долгая дорога. Ни души — в просторах призрачного

Мы должны бежать от боли, Мы должны любить ее. В этом правда высшей Воли, В этом счастие мое.

Переломаны кости мои. Я в застенке. Но чу! В забытьи, Слышу, где-то стремятся ручьи. Так созвучно, созвонно

В стыдливости немой есть много красоты: Полурасцветшие цветы Внушают нам любовь и нежное участье, И девственной

Ветер, вечный мой брат, Ветер гор и морей, Что такое есть в песне протяжной твоей, Что волнует меня

Если ночью над рекою Ты проходишь под Луной, Если, темный, над рекою Ты захвачен мглой ночной, Не советуйся

Закатилось красно Солнце, за морями спать легло, Закатилося, а в мире было вольно и светло.

(псалом) 1 Восхвалим, братья, царствие Луны, Ее лучом ниспосланные сны, Владычество великой тишины.

Изначально горенье Желанья, А из пламени — волны повторные, И рождаются в Небе сиянья, И горят их сплетенья узорные.

Я видел всю Волгу во время разлива, От самых истоков До Каспия гордого, чей хорош изумруд. О, Волга повсюду

Мы начинаем дни свои Среди цветов и мотыльков, Когда прозрачные ручьи Бегут меж узких берегов.

«Живи один», мне Мысль сказала, «Звезда Небес всегда одна, Забудь восторг, начни сначала, Дорога скорби

Под дубом под мокрецким, На тех юрах Афонских, Сидит Пафнутий старей, Тридесять старцев с ним.

В день октября, иначе листопада, Когда бесплодьем скована земля, Шла дева чрез пустынные поля.

Нет, Ночь! Когда душа, мечтая, Еще невинно-молодая, Блуждала — явное любя, Казалось мне, что ты — святая

И Сон и Смерть равно смежают очи, Кладут предел волнениям души, На смену дня приводят сумрак ночи, Дают

Исполин безмерной пашни, Как тебя я назову? — Что ты, бледный? Что, вчерашний? Ты во сне, иль наяву?

Смерть, медлительно-обманная, Смерть, я ждал тебя года, Но для каждого ты странная И нежданная всегда.

— Колдунья, мне странно так видеть тебя. Мне люди твердили, что ты Живешь — беспощадно живое губя, Что

Быть может, предок мой был честным палачом: Мне маки грезятся, согретые лучом, Гвоздики алые, и, полные

1 Пробуждается с весною, Переливною волною Зеленеет на ветвях. Отзовется гулким эхом, Криком, гиканьем