Стихи Блока Александра

По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так.

Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи…

И я провел безумный год У шлейфа черного. За муки, За дни терзаний и невзгод Моих волос касались руки

О, весна без конца и без краю — Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую

Маленькому зайчику На сырой ложбинке Прежде глазки тешили Белые цветочки… Осенью расплакались Тонкие

1 Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер — На всем божьем свете!

Леса вдали виднее, Синее небеса, Заметней и чернее На пашне полоса, И детские звонче Над лугом голоса.

Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность

Осенний вечер так печален; Смежает очи тающий закат… Леса в безмолвии холодном спят Над тусклым золотом прогалин.

Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошенном, Лежит и смотрит, как живая, В цветном платке

Я не предал белое знамя, Оглушенный криком врагов, Ты прошла ночными путями, Мы с тобой — одни у валов.

Часть 1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи

Последние лучи заката Лежат на поле сжатой ржи. Дремотой розовой объята Трава некошеной межи.

Вы, бедные, нагие несчастливцы. Лир О, как безумно за окном Ревет, бушует буря злая, Несутся тучи, льют

Там неба осветленный край Средь дымных пятен. Там разговор гусиных стай Так внятен. Свободен, весел и

О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе Перед

Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать.

Вот ворона на крыше покатой Так с зимы и осталась лохматой… А уж в воздухе — вешние звоны, Даже дух занялся

О, я хочу безумно жить: Всё сущее — увековечить, Безличное — вочеловечить, Несбывшееся — воплотить!

Ветхая избушка Вся в снегу стоит. Бабушка-старушка Из окна глядит. Внукам-шалунишкам По колено снег.

Ты и во сне необычайна. Твоей одежды не коснусь. Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне — ты почиешь, Русь.

Как тяжело ходить среди людей И притворятся непогибшим, И об игре трагической страстей Повествовать еще

Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы — мы! Да, азиаты —

Никогда не забуду (он был, или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И

В соседнем доме окна жолты. По вечерам — по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам.

Как часто плачем — вы и я — Над жалкой жизнию своей! О, если б знали вы, друзья, Холод и мрак грядущих дней!

Утихает светлый ветер, Наступает серый вечер, Ворон канул на сосну, Тронул сонную струну. В стороне чужой

Похоронят, зароют глубоко, Бедный холмик травой порастет, И услышим: далёко, высоко На земле где-то дождик идет.

Благословляя свет и тень И веселясь игрою лирной, Смотри туда — в хаос безмирный, Куда склоняется твой день.

С. Соловьеву Бегут неверные дневные тени. Высок и внятен колокольный зов. Озарены церковные ступени

Что же ты потупилась в смущеньи? Погляди, как прежде, на меня, Вот какой ты стала — в униженьи, В резком

Ты из шопота слов родилась, В вечереющий сад забралась И осыпала вишневый цвет, Прозвенел твой весенний привет.

Я ухо приложил к земле. Я муки криком не нарушу. Ты слишком хриплым стоном душу Бессмертную томишь во мгле!

Последнее напутствие Боль проходит понемногу, Не навек она дана. Есть конец мятежным стонам.

Петроградское небо мутилось дождем, На войну уходил эшелон. Без конца — взвод за взводом и штык за штыком

В ночи, когда уснет тревога, И город скроется во мгле — О, сколько музыки у бога, Какие звуки на земле!

Всю жизнь ждала. Устала ждать. И улыбнулась. И склонилась. Волос распущенная прядь На плечи тёмные спустилась.

Своими горькими слезами Над нами плакала весна. Огонь мерцал за камышами, Дразня лихого скакуна… Опять

Любви и светлой, и туманной Равно изведаны пути. Они равно душе желанны, Но как согласье в них найти?

Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги… О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза

Во долине, в долине Сално[1] боевой, Ранен в грудь, умирает гайдук. Рана — розы раскрытой цветок огневой

Осанна! Ты входишь в терем! Ты — Голос, Ты — Слава Царицы! Поем, вопием и верим, Но нас гнетут багряницы!

Пусть это время далеко?, Антверпен! — И за морем крови Ты памятен мне глубоко… Речной туман ползет с

Белый конь чуть ступает усталой ногой, Где бескрайная зыбь залегла. Мне болотная схима — желанный покой

Будет день, словно миг веселья. Мы забудем все имена. Ты сама придешь в мою келью И разбудишь меня от сна.

В минутном взрыве откровений, В часы Твоей, моей весны, Узнал я Твой блестящий гений И дивных мыслей глубины.

И я затянут Лентой млечной! Тобой обманут, О, Вечность! Подо мной растянут В дали бесконечной Твой узор

Вдали мигнул огонь вечерний — Там расступились облака, И вновь, как прежде, между терний Моя дорога нелегка.

Вечность бросила в город Оловянный закат. Край небесный распорот, Переулки гудят. Всё бессилье гаданья