Стихи Блока Александра
I. Л.В. Ходскому Ты негодуешь справедливо, Не приглашенный в Комитет! Зато в Совете узришь живо, Что
Разверзаются туманы, Буревестник на волне, Пролетают ураганы В бесконечной вышине. В светлый день Преображенья
Пророк земли — венец творенья, Подобный молньям и громам, Свои земные откровенья Грядущим отдавал векам. Толпы?
Пытался сердцем отдохнуть я — Ужель не сбросить этих снов? Но кто-то ждал на перепутьи Моих последних
Священный голос ликовал, Душа сияла и курилась. Там купол небо раскрывал, И богородица молилась.
Сквозь серый дым от краю и до краю Багряный свет Зовет, зовет к неслыханному раю, Но рая — нет.
Мы ли — пляшущие тени? Или мы бросаем тень? Снов, обманов и видений Догоревший полон день. Не пойму я
Старый год уносит сны Безмятежного расцвета. На заре другой весны Нет желанного ответа. Новый год пришел
Цыгане шумною толпой По Бессарабии кочуют… Табор шел. Вверху сверкали звезды. Кончил он тяжелый, трудный
Твоя гроза меня умчала И опрокинула меня. И надо мною тихо встала Синь умирающего дня. Я на земле грозою
Туда, где небо с океаном Слилось в неясную черту, Туда, за дальние туманы, Несу души моей мечту… Но знаю
Ты говоришь, что я дремлю, Ты унизительно хохочешь. И ты меня заставить хочешь Сто раз произнести: люблю.
Ты помнишь — в лодке в час заката Я задержал на миг весло? Какая горькая утрата! Какое счастие прошло!
Тяжелый занавес упал. Толпа пронзительно кричала, А я, униженный, молчал — Затем, что ты рукоплескала.
Усните блаженно, заморские гости, усните, Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее… Что падают
1 Умри, Флоренция, Иуда, Исчезни в сумрак вековой! Я в час любви тебя забуду, В час смерти буду не с тобой!
К.М.С. 1 Всё та же озерная гладь, Всё так же каплет соль с градирен. Теперь, когда ты стар и мирен, О
Шлейф, забрызганный звездами, Синий, синий, синий взор. Меж землей и небесами Вихрем поднятый костер.
Н.Н.В. Я в дольний мир вошла, как в ложу. Театр взволнованный погас. И я одна лишь мрак тревожу Живым
Я знаю, смерть близка. И ты Уже меня не пре’зришь ныне. Ты снизойдешь из чистоты К моей тоскующей кончине.
Я помню час глухой, бессонной ночи, Прошли года, а память всё сильна. Царила тьма, но не смежились очи
Тоску и грусть, страданья, самый ад, Всё в красоту она преобразила. Гамлет Я шел во тьме к заботам и
По улицам метель метёт, Свивается, шатается. Мне кто-то руку подает И кто-то улыбается. Ведет — и вижу
Я вышел в ночь — узнать, понять Далекий шорох, близкий ропот, Несуществующих принять, Поверить в мнимый
И вновь — порывы юных лет, И взрывы сил, и крайность мнений… Но счастья не было — и нет. Хоть в этом
Одинокий, к тебе прихожу, Околдован огнями любви. Ты гадаешь.- Меня не зови.- Я и сам уж давно ворожу.
Твоё лицо мне так знакомо, Как будто ты жила со мной. В гостях, на улице и дома Я вижу тонкий профиль твой.
Я помню длительные муки: Ночь догорала за окном; Ее заломленные руки Чуть брезжили в луче дневном.
Одной тебе, тебе одной, Любви и счастия царице, Тебе прекрасной, молодой Все жизни лучшие страницы!
Мне снилась смерть любимого созданья: Высоко, весь в цветах, угрюмый гроб стоял, Толпа теснилась вкруг
Стою у власти, душой одинок, Владыка земной красоты. Ты, полный страсти ночной цветок, Полюбила мои черты.
Медленно, тяжко и верно В черную ночь уходя, Полный надежды безмерной, Слово молитвы твердя, Знаю — молитва
Дышит утро в окошко твое, Вдохновенное сердце мое, Пролетают забытые сны, Воскресают виденья весны, И
Потемнели, поблекли залы. Почернела решотка окна. У дверей шептались вассалы: «Королева, королева больна».
Вот он — ветер, Звенящий тоскою острожной, Над бескрайною топью Огонь невозможный, Распростершийся призрак
Май жестокий с белыми ночами! Вечный стук в ворота: выходи! Голубая дымка за плечами, Неизвестность
В разливе утренних лучей Трепещет жаворонок страстный, Не знает мрака и скорбей, Поет любовь и свет прекрасный.
Уж солнце за вершиной гор, И даль лугов мутна. Умолк уснувший птичий хор, А я — не знаю сна.
«Красота страшна» — Вам скажут, — Вы накинете лениво Шаль испанскую на плечи, Красный розан — в волосах.
Безрадостна бывает грусть, Как тополь, в синеву смотрящий. О, да, я знаю наизусть Ее туман непреходящий.
Болото — глубокая впадина Огромного ока земли. Он плакал так долго, Что в слезах изошло его око И чахлой
В лапах косматых и страшных Колдун укачал весну. Вспомнили дети о снах вчерашних, Отошли тихонько ко сну.
В своих мы прихотях невольны, Невольны мы в своей крови. Дитя, нам горестно и больно Всходить по лестнице любви.
(На мотив из Вагнера) Хижина Гундинга Зигмунд (за дверями) Одинокий, одичалый, Зверь с косматой головой
В пути — глубокий мрак, и страшны высоты?. Миндаль уже цветет, кузнечик тяжелеет, И каперса осыпались цветы.
Война горит неукротимо, Но ты задумайся на миг, — И голубое станет зримо, И в голубом — Печальный Лик.
Евгению Иванову Вот он — Христос — в цепях и розах За решеткой моей тюрьмы. Вот агнец кроткий в белых
Всю ночь я слышу вздохи странные, У изголовья слышу речь. Я опущусь в окно туманное И буду с улицы стеречь.
Гашу огни моих надежд. Со вздохом закрываю окна. Бегут мечтой твоих одежд — Прозрачных облаков волокна.
Die Heimkehr 1 В этой жизни слишком темной Светлый образ был со мной; Светлый образ помутился, Поглощен