Стихи Блока Александра
Вчера я слышал песни с моря И плески волн о южный брег, Душа, в смятеньи песням вторя, К полудню направляла бег.
Я в старом сказочном лесу! Как пахнет липовым цветом! Чарует месяц душу мне Каким-то странным светом.
Город в красные пределы Мертвый лик свой обратил, Серо-каменное тело Кровью солнца окатил. Стены фабрик
Дела свершились. Дни сочтены. Мы здесь молились У сонной реки. Там льды носились В дни весны. И дни забылись!
Одиноко плыла по лазури луна, Освещая тенистую даль, И душа непонятной тревогой полна, Повлекла за любовью печаль.
Еще прекрасно серое небо, Еще безнадежна серая даль. Еще несчастных, просящих хлеба, Никому не жаль
Там — в синевах — была звезда. Я шел на башню — ждать светила. И в синий мрак, в огнях стыда, На башню
Замерла береговая песня; В стоне чайки — белоснежный зов. В тишине — еще, еще чудесней Дуновенья снежных облаков.
И поздно, и темно. Покину без желаний Бунтующий весельем божий дом. Окончу светлый путь, не буду ждать
Инок шел и нес святые знаки. На пути, в желтеющих полях, Разгорелись огненные маки, Отразились в пасмурных очах.
Как из сумрачной гавани, От родимой земли В кругосветное плаванье Отошли корабли, — Так и вы, мои — Золотые
Когда с безжалостным страданьем В окно глядит угрюмый день, В душе проходит тоскованьем Прошедших дней
Когда я создавал героя, Кремень дробя, пласты деля, Какого вечного покоя Была исполнена земля!
Кто заметил огненные знаки, Не уйдет безмолвный прочь. Ты светла — и в светлом зраке Отражаешь ночь.
Маска открыла блестящие зубы И скрыла черты. Улыбаются алые губы. Это ты, иль не ты? Маска!
Мне страшно. Чую приближенье Минут, когда нельзя мечтать, Когда желанья и стремленья Душа не может различать.
Мой монастырь, где я томлюсь безбожно, — Под зноем разума расплавленный гранит. Мне душно. Мне темно
Мы — чернецы, бредущие во мгле, Куда ведет нас факел знанья И старый жрец с морщиной на челе, Изобличающей
Мы шли заветною тропою Сегодня ночью в светлом сне, Ты в покрывало голубое Закуталась, клонясь ко мне.
На небе — празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша, Проходит, и весна, и лед
Над гладью озёрных огней, Рукою холодной разбитых, Приветствую золото дней, Осенним дыханьем овитых.
Не жди последнего ответа, Его в сей жизни не найти. Но ясно чует слух поэта Далекий гул в своем пути.
Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла Над берегом Невы и за чертой столицы? Не ты ли тайный страх сердечный
Нет имени тебе, мой дальний. Вдали лежала мать, больна. Над ней склонялась всё печальней Ее сиделка — тишина.
Не называй ее небесной И у земли не отнимай! Ночь всё темней и благовонней, Всё громче свищут соловьи
О, презирать я вас не в силах, Я проклинать и мстить готов! Сегодня всех, когда-то милых, Из сердца выброшу богов!
Она была — Заря Востока, Я был — незыблемый гранит. Но мощным веденьем пророка Пылал в жару ее ланит.
Оставь меня в моей дали?, Я неизменен. Я невинен. Но темный берег так пустынен, А в море ходят корабли.
Передо мной — моя дорога, Хранитель вьется в высоте: То — ангел, ропщущий на бога В неизъяснимой чистоте.
По берегу плелся больной человек. С ним рядом ползла вереница телег. В дымящийся город везли балаган
Сновидец в розовой дреме? Ты — опрокинутый над бездной — И долу грезой бесполезной Поникший кормщик на корме.
Порою вновь к твоим ногам Меня влечет души смиренье. Я с благодарностью отдам Избыток властного презренья.
Поэт, тебе ли покарать Пороки мира вековые? Один — ты осужден страдать, Тебя осмеивать — другие!
Вёсны и зимы меняли убранство. Месяц по небу катился — зловещий фонарь. Вы, люди, рождались с желаньем
Пять изгибов сокровенных Добрых линий на земле. К ним причастные во мгле Пять стенаний вдохновенных.
С мирным счастьем покончены счеты, Не дразни, запоздалый уют. Всюду эти щемящие ноты Стерегут и в пустыню зовут.
Швейцар, поникнув головою, Стоял у отпертых дверей, Стучал ужасно булавою, Просил на водку у гостей…
Снег да снег. Всю избу занесло. Снег белеет кругом по колено. Так морозно, светло и бело! Только черные
Старуха гадала у входа О том, что было давно. И вдруг над толпой народа Со звоном открылось окно.
Та жизнь прошла, И сердце спит, Утомлено. И ночь опять пришла, Бесстрашная — глядит В мое окно.
Золотистые лица купальниц. Их стебель влажен. Это вышли молчальницы Поступью важной В лесные душистые скважины.
Травы спят красивые, Полные росы. В небе — тайно лживые Лунные красы. Этих трав дыхания Нам обманный сон.
Ты была у окна, И чиста и нежна, Ты царила над шумной толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт В поклоненьи
Ты помнишь? В нашей бухте сонной Спала зеленая вода, Когда кильватерной колонной Вошли военные суда.
Ты, отчаянье жизни моей, Без цветов предо мной и без слез! В полусумраке дней и ночей Безответный и страшный вопрос!
(Составлено по трагедии Шекспира) Обстановка: «дежурный павильон», сооруженный по указанию Евтихия Карпова
Ушел я в белую страну, Минуя берег возмущенный. Теперь их голос отдаленный Не потревожит тишину.
Часто в мысли гармония спит И не льется словесной волною. И молчанье бесцельно таит Непонятный упрек
В тени сикоморы душа, изнывая… Поют про зеленую иву… Рука на груди, на коленях другая… Поют про зеленую
Я буду факел мой блюсти У входа в душный сад. Ты будешь цвет и лист плести Высоко вдоль оград.