Стихи Блока Александра
Я кую мой меч у порога. Я опять бесконечно люблю. Предо мною вьется дорога. Кто пройдет — того я убью.
Андрею Белому Я смотрел на слепое людское строение, Под крышей медленно зажигалось окно. Кто-то сверху
Ты много жил, я больше пел… Ты испытал и жизнь и горе, Ко мне незримый дух слетел, Открывший полных звуков
— Всё ли спокойно в народе? — Нет. Император убит. Кто-то о новой свободе На площадях говорит.
Лениво и тяжко плывут облака… Лениво и тяжко плывут облака По синему зною небес. Дорога моя тяжела, далека
Пора забыться полным счастья сном, Довольно нас терзало сладострастье… Покой везде. Ты слышишь: за окном
Усталый от дневных блужданий Уйду порой от суеты Воспомнить язвы тех страданий, Встревожить прежние мечты…
Как день, светла, но непонятна, Вся — явь, но — как обрывок сна, Она приходит с речью внятной, И вслед
Голос То не ели, не тонкие ели На закате подъемлют кресты, То в дали снеговой заалели Мои нежные, милый, персты.
Свобода смотрит в синеву. Окно открыто. Воздух резок. За желто-красную листву Уходит месяца отрезок.
Плачет ребенок. Под лунным серпом Тащится по полю путник горбатый. В роще хохочет над круглым горбом
И пора уснуть, да жалко, Не хочу уснуть! Конь качается качалка, На коня б скакнуть! Луч лампадки, как
Ей было пятнадцать лет. Но по стуку Сердца — невестой быть мне могла. Когда я, смеясь, предложил ей руку
Ты — божий день. Мои мечты — Орлы, кричащие в лазури. Под гневом светлой красоты Они всечасно в вихре бури.
Натянулись гитарные струны, Сердце ждет. Только тронь его голосом юным— Запоет! И старик перед хором
Летун отпущен на свободу. Качнув две лопасти свои, Как чудище морское в воду, Скользнул в воздушные струи.
Ночью в саду у меня Плачет плакучая ива, И безутешна она, Ивушка, грустная ива. Раннее утро блеснет —
1 Любил я нежные слова. Искал таинственных соцветий. И, прозревающий едва, Еще шумел, как в играх дети.
Люсьетта, голубка, Твою прелесть живую Создавали одни поцелуи; Но в любви, без сомненья, Есть странней
Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте. Прильнуло к дрожащему сердцу. Красный с ко’зел спрыгну’л — и на
Былая жизнь, былые звуки, Букеты блеклых знойных роз, — Всё к сердцу простирает руки, Ища ответа на вопрос.
В ночи, исполненной грозою, В средине тучи громовой, Исполнен мрачной красотою, Витает образ грозовой.
В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес… В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул — исчез… Опять блеснул
В зимний вечер, когда запирались С пронзительным визгом ставни, И зажигались В низенькой кухне лампы
Видно, дни золотые пришли. Все деревья стоят, как в сияньи. Ночью холодом веет с земли; Утром белая церкозь
Восходя на первые ступени, Я смотрел на линии земли. Меркли дни — порывы исступлений Гасли, гасли в розовой дали.
Всё бытие и сущее согласно В великой, непрестанной тишине. Смотри туда участно, безучастно, — Мне всё
Всё тихо на светлом лице. И росистая полночь тиха. С немым торжеством на лице Открываю грани стиха.
Когда-то в этом зале Мы с вами обручились; Где ваши слезы упали, Теперь ехидны клубились.
Первый голос Грустнее не бывали думы. Последних лет на рубеже Бесцельно вслушиваюсь в шумы На доцветающей меже.
Давно хожу я под окнами, Но видел ее лишь раз. Я в небе слежу за волокнами И думаю: день погас.
Для исполнения программы Я заручусь согласьем сил. А для меня, как модной дамы, Всякий стих уж будет мил;
Есть лучше и хуже меня, И много людей и богов, И в каждом — метанье огня, И в каждом — печаль облаков.
Божья матерь Утоли моя печали Перед гробом шла, светла, тиха. А за гробом — в траурной вуали Шла невеста
В Дельфийском храме новый бог Над камнем Пифии священной Возвысил голос, — и не мог Развеять пламень
Золотит моя страстная осень Твои думы и кудри твои. Ты одна меж задумчивых сосен — И поешь о вечерней любви.
Посмотри на альбатроса, Закуривши папиросу, Как он реет над волной… Повернись к нему спиной, Чтоб в дыму
Есть в напевах твоих сокровенных Роковая о гибели весть. Есть проклятье заветов священных, Поругание
Как растет тревога к ночи! Тихо, холодно, темно. Совесть мучит, жизнь хлопочет. На луну взглянуть нет
Когда смыкаешь ты ресницы, Твоя душа себе берет Прекрасный образ белой птицы И в нем взрезает глади вод.
Я проснулся внезапно в ночной тишине, И душа испугалась молчания ночи. Я увидел на темной стене Чьи-то
Лишь заискрится бархат небесный И дневные крики замрут, Выхожу я улицей тесной На сверкающий льдистый пруд.
Миры летят. Года летят. Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз. А ты, душа, усталая, глухая, О счастии
Мои грехи тяжеле бед Перед Тобой, моя Душа. Когда был жив мой старый дед, Я был задумчивей пажа.
Моя душа в смятеньи страха На страже смерти заждалась, Как молодая Андромаха В печальный пеплум облеклась.
Мы подошли — и воды синие, Как две расплеснутых стены. И вот — вдали белеет скиния, И дали мутные видны.
Белоснежней не было зим И перистей тучек. Ты дала мне в руки Серебряный ключик, И владел я сердцем твоим.
На темном пороге тайком Святые шепчу имена. Я знаю: мы в храме вдвоем, Ты думаешь: здесь ты одна… Я слушаю
Подвела мне брови красным, Поглядела и сказала: «Я не знала: Тоже можешь быть прекрасным, Темный рыцарь, ты!
Не презирай воспоминаний, — Они украсят дней чреду; Покой от будущих страданий Я в старой памяти найду.