Блаженство — вот: окно июньским днем, И листья в нем, и тени листьев в нем, И на стене горячий, хоть обжечься, Лежит прямоугольник световой С бесшумно суетящейся листвой, И это знак и первый слой блаженства. Быть должен интерьер для двух персон, И две персоны в нем, и полусон: Все можно, и минуты как бы каплют, А рядом листья в желтой полосе, Где каждый вроде мечется — а все Ликуют или хвалят, как-то так вот. Быть должен двор, и мяч, и шум игры, И кроткий, долгий час, когда дворы Еще шумны, и скверы многолюдны: Нам слышно все на третьем этаже, Но апогеи пройдены уже. Я думаю, четыре пополудни. Но в это сложно входит третий слой, Не свой, сосредоточенный и злой, Без имени, без мужества и женства — Закат, распад, сгущение теней, И смерть, и все, что может быть за ней, Но это не последний слой блаженства. А вслед за ним — невинна и грязна, Полуразмыта, вне добра и зла, Тиха, как нарисованное пламя, Себя дает последней угадать В тончайшем равновесье благодать, Но это уж совсем на заднем плане.
0 Комментарий