Дача. Утро. Тишина.
Долгий ряд словес,
Закругляющихся на
«Лес», «небес», «древес».
Пыль. Штакетник. Огород
В утренней росе.
Слева виден поворот
Местного шоссе.
Липы, грядки хризантем,
Купол голубой —
Все не заняты ничем,
Кроме как собой.
Вдруг, почувствовав испуг,
Стены и стволы
Отражают резкий звук
Электропилы.
У соседа здесь дела.
Трудится, бобер,
И жужжит его пила,
Как живой укор.
Где-то бродит над золой
Мертвая тоска.
Где-то стонет под пилой
Бедная доска.
Там — стреляют, там — куют,
Проливают пот…
Словно под закуску пьют,
Так и пишешь под
Гагаузию, Чимкент,
Поти, Ходжалы
И под аккомпанимент
Электропилы.
Слева — мученик, борец,
Будущий Кащей,
Справа — труженик, кузнец,
Делатель вещей.
И покуда я пою,
Неизбывный срам
Пилит голову мою
Ровно пополам.
Как еще я пью и ем,
Как храним судьбой —
Я, не занятый ничем,
Кроме как собой?
Липы, грядки хризантем,
Пропыленный путь…
Утешаюсь только тем,
Что зачем-нибудь
Тоже вставлен в этот дом,
В этот огород —
Для гармонии ли в нем
Иль наоборот.
Не стараясь объяснить
Смысла перемен,
Я вплетаюсь, словно нить,
В Божий гобелен.
В этот хор божбы, стрельбы,
Горечи немой
По иронии судьбы
Вписан голос мой.
Все мы что-нибудь поем,
Не вникая в суть,
А о смысле нам потом
Скажет кто-нибудь.
А покуда я, жуир,
Трутень, ренегат, —
Тоже вписан в этот мир.
Словно круг в квадрат.