Стихи Джона Донна

Там, где фиалке под главу Распухший берег лег подушкой, У тихой речки наяву Дремали мы одни друг с дружкой.

Душа, ты так же возлюби Творца, Как Он тебя! Исполнись изумленья: Бог-Дух, чье славят ангелы явленье

О Боже, всеми на меня правами Владеешь Ты, сперва меня создав, Потом — погибнуть до конца не дав, Мой

Печаль и жалость мне мешают злиться, Слезам презренье не дает излиться; Равно бессильны тут и плач, и

Любовь моя, когда б не ты, Я бы не вздумал просыпаться: Легко ли отрываться Для яви от ласкающей мечты?

Зачем у нас — все твари в услуженье? Зачем нам пищей служат всякий час Стихии, хоть они и чище нас, Просты

О фарисеи, бейте же меня, В лицо мне плюйте, громко проклиная! Я так грешил!.. А умирал, стеная, Он

С углов Земли, хотя она кругла, Трубите, ангелы! Восстань, восстань Из мертвых, душ неисчислимый стан!

О, если б я, от слез лишившись сил, Вернуть глазам ту влагу был бы властен, — Мой горький плач, что раньше

Дозволь служить тебе, но не задаром, Как те, что чахнут, насыщаясь паром Надежд, иль нищенствуют от щедрот

Моей любимой образ несравнимый, Что оттиском медальным в сердце вбит, Мне цену придает в глазах любимой

В тумане слез, печалями повитый, Я в этот сад вхожу, как в сон забытый; И вот к моим ушам, к моим глазам

Как шепчет праведник: пора! — Своей душе, прощаясь тихо, Пока царит вокруг одра Печальная неразбериха

Ты нам велишь вставать? Что за причина? Ужель влюбленным Жить по твоим резонам и законам? Прочь, прочь

Добро должны мы обожать, А зла должны мы все бежать; Но и такие вещи есть, Которых можно не бежать, Не

Спектакль окончен. Небо назначает Предел моим скитаньям; я достиг Последней цели странствий.

Бог триединый, сердце мне разбей! Ты звал, стучался в дверь, дышал, светил, Но я не встал… Так Ты б меня

Любя день целый одного меня, Что ты назавтра скажешь, изменя? Что мы уже не те и нет закона Придерживаться

О, не печалься, ангел мой, Разлуку мне прости: Я знаю, что любви такой Мне в мире не найти.

Чудак нелепый, убирайся прочь! Здесь, в келье, не тревожь меня всю ночь. Пусть будет, с грудой книг

Остерегись любить меня теперь: Опасен этот поворот, поверь; Участье позднее не возместит Растраченные

Молчи, не смей чернить мою любовь! А там злорадствуй, коли есть о чем, Грози подагрой и параличом, О

Когда меня придете обряжать, О, заклинаю властью Загробною! — не троньте эту прядь, Кольцом обвившую

Ужель Ты сотворил меня для тленья? Восставь меня, ведь близок смертный час: Встречаю смерть, навстречу

Сравнив с планетой нашу душу, вижу: Той — перворазум, этой — чувство движет. Планета, чуждым притяженьем

Корабль, что прочь умчит меня от брега, — Он только символ твоего ковчега, И даже хлябь грозящих мне

Когда ни дерево, что, дав свой плод, Бессмертье у Адама отняло, Ни блуд скотов, ни змей шипящих зло Не

Амур мой погрузнел, отъел бока, Стал неуклюж, неповоротлив он; И я, приметив то, решил слегка Ему урезать

Я дважды дурнем был: Когда влюбился и когда скулил В стихах о страсти этой; Но кто бы ум на глупость

О черная душа! Недуг напал — Он, вестник смерти, на расправу скор… Ты — тот, кто край свой предал и с

1. Венок Прими венок сонетов — он сплетен В часы меланхолической мечты, О властелин, нет — сущность доброты

Когда я с ней — с моим бесценным кладом — Расстался и ее похитил рок, То для меня настал прозренья срок

Я сделал то, чем превзошел Деяния героев, А от признаний я ушел, Тем подвиг свой утроив. Не стану тайну

Христос! Свою невесту, всю в лучах, Яви мне!.. Не за морем ли она Владычит, в роскошь риз облачена?

Корабль, что прочь умчит меня от брега, — Он только символ твоего ковчега, И даже хлябь грозящих мне

Простишь ли грех, в котором я зачат? — Он тоже мой, хоть до меня свершен, — И те грехи, что я творил

Постой — и краткой лекции внемли, Любовь моя, о логике любви. Вообрази: пока мы тут, гуляя, С тобой беседовали

Возьми на память мой портрет, а твой — В груди, как сердце, навсегда со мной. Дарю лишь тень, но снизойди

Что, если Страшный суд настанет вдруг Сегодня ночью?.. Обрати свой взгляд К Спасителю, что на кресте

Отец, твой Сын возвысил род земной, Он — человек, в нем — наше оправданье: Победой, смерть поправшей

Кто глубже мог, чем я, любовь копнуть, Пусть в ней пытает сокровенну суть; А я не докопался До жилы этой

Не умирай! — иначе я Всех женщин так возненавижу, Что вкупе с ними и тебя Презреньем яростным унижу.

С тех пор, как я вчера с тобой расстался, Я первых двадцать лет еще питался Воспоминаньями;

Улегся гнев стихий, и вот мы снова В плену у штиля — увальня тупого. Мы думали, что аист — наш тиран

Да где же раньше были мы с тобой? Сосали грудь? Качались в колыбели? Или кормились кашкой луговой?

Единожды застали нас вдвоем, А уж угроз и крику — на весь дом! Как первому попавшемуся вору Вменяют все

Невежда! Сколько я убил трудов, Пока не научил в конце концов Тебя премудростям любви. Сначала Ты ровно

О, стань возлюбленной моей — И поспешим с тобой скорей На золотистый бережок — Ловить удачу на крючок.

Тебе — почти себе, зане с тобою Мы сходственны (хоть я тебя не стою), Шлю несколько набросков путевых;

Тебя я знал и обожал Еще до первого свиданья: Так ангелов туманных очертанья Сквозят порою в глубине зеркал.