Стихи Федора Сологуба

Есть тайна несказанная, Но где, найду ли я? Блуждает песня странная, Безумная моя. Дорогой незнакомою

Иду я влажным лугом. Томят меня печали. Широким полукругом Развёрнутые дали, Безмолвие ночное С пленительными

Горит заря умильная, Паденье дня тая. За нами вьется пыльная Лиловая змея. Тележка наша катится Дорогою пустой.

Безжизненный чертог, Случайная дорога… Не хочет жизни Бог, — Иль жизнь не хочет Бога? Опять встаёт заря

Я от мира отрекаюсь, Облекаюсь тёмной схимой И душою устремляюсь В тот чертог недостижимый, Где во мгле

Не доживу до светлых дней, Не обрету тебя, свобода, И вдохновенного народа Я не увижу. В мир теней, Как

Нисходит милая прохлада, В саду не шелохнется лист, Простор за Волгой нежно мглист Нисходит милая прохлада

Вошла, вздыхая, в светлый храм, Устало стала на колени. Звучали царские ступени, Синел отрадный фимиам.

Венком из руты увенчали Меня суровые печали, — И охладела мысль моя, В душе смирилася тревога, Сужу отчётливо

Спасибо, милый мой ручей! Ко мне один ты ласков был, — Ты в зной холодною водой Меня, скитальца, напоил.

Я печален, я грешен, — Только ты не отвергни меня. Я твоей красотою утешен В озареньи ночного огня.

Звёзды, приветствуйте брата! В вашей блаженной стране Всё совершится когда-то, Что б ни пригрезилось мне.

Свободный ветер давно прошумел И промчался надо мною, Долина моя тиха и спокойна, — А чуткая стрела Над

Людская душа — могила, Где сотворивший мирно спит. Жизнь живую земля покрыла, Травами, цветами она говорит.

В мерцаньи звёзд нисходит на меня Иных, нездешних дум святое обаянье. Благословляю ночь за кроткое мерцанье

Что вчера пробегало во мне, Что вчера называл я собою, Вот оно в голубой вышине Забелелося тучкой сквозною.

Я — мирный гражданин страны родной, Торгую в Конго я слоновой костью, Но дерзостно нарушен мой покой

Предметы предметного мира, — И солнце, и путь, и луна, И все колебанья эфира, И всякая здесь глубина

Мы поздно встретились. Весёлости чужда Моя душа, пропитанная ядом Порочных дум, и чувств, и тайного стыда

Пышен мой город и свят Мраморным и золотым. Нега роскошная вся Так недоступна чужим. Мимо суровых людей

На разноцветных камнях мостовой Трепещут сизые голубки; На тротуаре из-под юбки, Взметаемой походкой

Спокойно озеро, широко, Как чаша, полная водой, Зарей подернуто с востока. Хранит пленительный покой.

Он шёл путём зелёным В неведомую даль. За ним с протяжным стоном Влеклась его печаль, Цеплялась за одежду

Пройду над влагами болот, Дыша их пряным ароматом. На скользком помосте досчатом Пройду над влагами болот

В мантии серой С потупленным взором, Печальный и бледный, Предстал Абадонна. Он считает и плачет, Он

Чем свежее становилось, Чем длинней ложилась тень, Тем настойчивей просилась В сердце вкрадчивая лень

Зелёный изумруд в твоём бездонном взоре, Что зеленело на просторе, Замкнулось в тесный круг.

Светлый дом мой всё выше. Мудрый зодчий его создаёт. На его перламутровой крыше Не заплачет тоскующий кот.

Лес и в наши дни, как прежде, Тайны вещи хранить. Та же песня в глубине Летом солнечным поется.

Сердце дрогнуло от радости. Снова север, снова дождь, Снова нежен мох и тощ, — И уныние до радости, И

Ласкою утра светла, Ты не умедлишь в пустыне, Ты не уснешь, не остынешь. Ласкою утра светла, Ладан росы

Чем звонче радость, мир прелестней И солнце в небе горячей, Тем скорбь дружнее с тихой песней, Тем грёзы

Ландыш вдали от ручья, Сердце твоё томится и вянет. Знай, дитя, что улыбка твоя Не обманет.

Четыре офицера В редакцию пришли, Четыре револьвера С собою принесли. Они сказали грозно, Схватившись

Неживая, нежилая, полевая, лесовая, нежить горькая и злая, Ты зачем ко мне пришла, и о чем твои слова?

Вечер мирный наступил День за рощею почил, В роще трепетная мгла И прозрачна, и светла. Из далёкой вышины

Мельканье изломанной тени, Испуганный смертию взор. Всё ниже и ниже ступени, Всё тише рыдающий хор.

Мы — пленённые звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем. Если сердце преданиям

Воздухом дольным дышать Трудно и больно. Звёзды сияют опять. Как мне о них не мечтать! Это невольно.

Я был в лесу, и сеял маки В ночном саду моей сестры. Чьи очи вещи и остры? Кто хочет видеть эти маки

Бессмертною любовью любит И не разлюбит только тот, Кто страстью радости не губит, Кто к звездам сердце

Дети радостей и света, Нет границ вам, нет завета, Нет помех, — Вы и в городе храните, На асфальте, на

Скупа Филис, но пыл мятежный Сильвандру надо утолить. Баранов тридцать деве нежной Он дал, чтоб поцелуй купить.

К толпе непонятной и зыбкой Приветливо взоры склоня, С балкона случайной улыбкой Порадовал кто-то меня.

Какая усталость! О, какая тоска! Господняя жалость От меня далека. Бессонная совесть Всё о прошлом твердит.

Исхудалый и усталый Он идёт один в пустыню. Ищет, бледный и усталый, Сокровенную святыню. Знает он, —

Откачнись, тоска моя, чудовище, Не вались опять ко мне на грудь, Хоть недолго вдалеке побудь.

Пал на небо серый полог, Серый полог на земле. Путь во мгле безмерно долог, Долог путь в туманной мгле.

Волна морская — веселый шум. Еще ль мне надо каких-то дум? Опять ли буду умнее всех? Ужель забуду, что

Слова так странно не рифмуют, — Елена, роза, ландыш, ты. Обыкновенной красоты Слова хотят и не рифмуют