Сонеты Франческо Петрарки

Я поступал ему наперекор, И все до неких пор сходило гладко, Но вновь Амур прицелился украдкой, Чтоб

В собранье песен, верных юной страсти, Щемящий отзвук вздохов не угас С тех пор, как я ошибся в первый

Обжорство, леность мысли, праздный пух Погубят в людях доброе начало: На свете добродетелей не стало

Как распускает вьющиеся косы Летучий ветерок за прядью прядь И реет в них, стараясь вновь собрать И заплести

О благородный дух, наставник плоти, В которой пребыванье обрела Земная жизнь достойного синьора, Ты обладатель

С тех пор как небо мне глаза раскрыло И подняли меня Амур и знанье, Я видел сам, как в смертное созданье

Где ясное лицо, чей взгляд мне был приказом? — Я следовал за ним всему наперекор. Где озаряющий мою дорогу

Безжалостное сердце, дикий нрав Под нежной, кроткой, ангельской личиной Бесславной угрожают мне кончиной

Я прежде плакал, а теперь пою. Мое живое кроткое светило От глаз моих лица не отвратило: Амур явил мне

Вкушает пищу разум мой такую, Что и нектар меня бы не привлек, Река забвенья в душу льет поток, Лишь

Амур и я — мы оба каждый раз, Как человек, перед которым диво, Глядим на ту, что, как никто, красива

Когда б скала, замкнувшая долину, Откуда та прозванье получила, По прихоти природы обратила На Рим лицо

Моей любви усталость не грозила И не грозит, хотя на мне самом Все больше с каждым сказывалась днем —

Задумчивый, медлительный, шагаю Пустынными полями одиноко; В песок внимательно вперяя око, След человека

Любовь и скорбь — двойная эта сила Толкнула мой язык на ложный путь: Сказать о милой то, что, правдой

Мне каждый день — длинней тысячелетий Без той, кого на землю не вернуть, Кто и сейчас мне указует путь

Промчались дни мои быстрее лани, И если счастье улыбалось им, Оно мгновенно превращалось в дым.

Как странен свет! Я нынче восхищен Тем, что вчера претило; вижу, знаю, Что муками я счастья достигаю

О сладкий взгляд, о ласковая речь, Увижу ль я, услышу ли вас снова? О злато кос, пред кем Любовь готова

Какое наважденье, чей увет Меня бросает безоружным в сечу, Где лавров я себе не обеспечу, Где смерть

Амур меж трав тончайшие тенета Из злата с жемчугами сплел под кроной, Боготворимой мною и зеленой, Хоть

И солнце при безоблачной погоде Не так прекрасно (я к нему привык!), И радуга, другая что ни миг, Не

Успеха Ганнибал, победе рад, Не смог развить, на лаврах почивая, — Так пусть его ошибка роковая Научит

Я не был к нападению готов, Не знал, что пробил час моей неволи, Что покорюсь Амуру — высшей воле, Еще

Когда бы мне листвою горделивой, Которая для молний под запретом, Днесь был венец дарован, как поэтам

Прохладных волн кристалл, Манивших освежиться Ту, кто других прекрасней несказанно; Ветвистый дуб, что

На крыльях мысли возношусь — и что же: Нет-нет и к тем себя почти причту, Кто обрели, покинув суету

Опять зефир подул — и потеплело, Взошла трава, и, спутница тепла, Щебечет Прокна, плачет Филомела, Пришла

Она во цвете жизни пребывала, Когда Амур стократ сильнее нас, Как вдруг, прекрасна без земных прикрас

Позавчера, на первом утре мая, Возлюбленный, годами умудренный, На память подарил чете влюбленной Две

Как сладки примиренье и разлад, Отрадна боль и сладостна досада. В речах и в разумении — услада И утешение

О Зависть, о коварное начало, Как ты вошла, какой нашла ты путь В прекрасную доверчивую грудь?

Мне мира нет, — и брани не подъемлю, Восторг и страх в груди, пожар и лед. Заоблачный стремлю в мечтах

— Пиши, — Амур не раз повелевал, — Поведай всем по праву очевидца, Как волею моей белеют лица, Как жизнь

Я чувствовал — оправданна тревога, Вдали от вас не властен жизнь вдохнуть Никто в мою хладеющую грудь

Когда, возжаждав отличиться много, Я ваше имя робко назову — ХваЛА божественная наяву Возносится от первого же слога.

Она предстала мне под сенью лавра, Бела, как снег, но холоднее снега, Что солнца многие не видел лета

Коль верности награда суждена И горе не осталось без ответа, Я жду награды: вера ярче света И в мир

Оглядываюсь на года былого: Их бег мои развеял помышленья, Смел пламень леденящего горенья, Смел след

Синьор, я вечно думаю о Вас, И к Вам летит мое любое слово; Моя судьба (о, как она сурова!) Влечет меня

Я пел, теперь я плачу, но едва ли Так сладостны бывали песни мне. Я обращен всем сердцем к вышине И дорожу

Свет вечной жизни — лицезренье Бога, Не пожелаешь никаких прикрас, Так счастлив я, Мадонна, видя вас

Тот жгучий день, в душе отпечатленный, Сном явственным он сердцу предстоит. Чье мастерство его изобразит?

Безбожный Вавилон, откуда скрылось Все: совесть, стыд, дел добрых благодать, — Столицу горя, прегрешений

Устав под старым бременем вины И тягостной привычки, средь дороги Боюсь упасть, боюсь, откажут ноги И

Поверить бы, что смерть меня спасет От злой любви, и не давать поруки, Что на себя не наложу я руки И

В прекрасные убийственные руки Амур толкнул меня, и навсегда Мне лучше бы умолкнуть — ведь когда Я жалуюсь

Глас моего твердит мне отраженья, Что дух устал, что изменилось тело, Что сила, как и ловкость, ослабела

Как встарь, зефир над нежными холмами; Да, вот они, где дивный свет явился Очам моим, что небу полюбился

Коль скоро вздохов теплую волну, Знак милости ко мне моей богини, Что пребывает на земле поныне, Ступает