Грустные стихи Цветаевой

Ты мне чужой и не чужой, Родной и не родной, Мой и не мой! Идя к тебе Домой — я «в гости» не скажу, И

Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала – тоже! Прохожий, остановись! Прочти – слепоты

Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.

Был вечер музыки и ласки, Всё в дачном садике цвело. Ему в задумчивые глазки Взглянула мама так светло!

Ночи без любимого — и ночи С нелюбимым, и большие звезды Над горячей головой, и руки, Простирающиеся

Повторю в канун разлуки, Под конец любви, Что любила эти руки Властные твои И глаза — кого — кого-то

Вы бродили с мамой на лугу И тебе она шепнула: «Милый! Кончен день, и жить во мне нет силы.

Рябину рубили Зорькою. Рябина — Судьбина Горькая. Рябина — Седыми Спусками. Рябина! Судьбина Русская.

Возьмите всё, мне ничего не надо. И вывезите в. . . . . . Как за решетку розового сада Когда-то Бог —

Вот и уходят. Запели вдали Жалобным скрипом ворота. Грустная, грустная нота… Вот и ушли. Мама серёжки

Ваши белые могилки рядом, Ту же песнь поют колокола Двум сердцам, которых жизнь была В зимний день светло

Две руки, легко опущенные На младенческую голову! Были — по одной на каждую — Две головки мне дарованы.

По набережным, где седые деревья По следу Офелий… (Она ожерелья Сняла, — не наряженной же умирать!

Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни

Слёзы? Мы плачем о тёмной передней, Где канделябра никто не зажёг; Плачем о том, что на крыше соседней

Над синевою подмосковных рощ Накрапывает колокольный дождь. Бредут слепцы калужскою дорогой, — Калужской

— На дне она, где ил И водоросли… Спать в них Ушла, — но сна и там нет! — Но я её любил, Как сорок тысяч

«Простите меня, мои горы! Простите меня, мои реки! Простите меня, мои нивы! Простите меня, мои травы!