Стихи Константина Бальмонта

В замке был веселый бал, Музыканты пели. Ветерок в саду качал Легкие качели. В замке, в сладостном бреду

Язык, великолепный наш язык. Речное и степное в нем раздолье, В нем клекоты орла и волчий рык, Напев

Светло-пушистая, Снежинка белая, Какая чистая, Какая смелая! Дорогой бурною Легко проносится, Не ввысь

Жизнь коротка и быстротечна, И лишь литература вечна. Поэзия душа и вдохновенье, Для сердца сладкое томленье.

Я был в избушке на курьих ножках. Там все как прежде. Сидит Яга. Пищали мыши, и рылись в крошках.

Лес совсем уж стал сквозистый, Редки в нем листы. Скоро будет снег пушистый Падать с высоты.

Ты — шелест нежного листка, Ты — ветер, шепчущий украдкой, Ты — свет, бросаемый лампадкой, Где брезжит

Меж прошлым и будущим нить Я тку неустанной проворной рукою: Хочу для грядущих столетий покорно и честно

Одуванчик, целый мир, Круглый как земля, Ты зовешь меня на пир, Серебря поля. Ты мне ясно говоришь: Расцветай с Весной.

Осень обещала: » Я озолочу» А Зима сказала: «Как я захочу» А Весна сказала: «Ну-ка, ну, Зима».

Есть в русской природе усталая нежность, Безмолвная боль затаенной печали, Безвыходность горя, безгласность

Есть слово — и оно едино. Россия. Этот звук — свирель. В нем воркованье голубино. Я чую поле, в сердце

Немая тень среди чужих теней, Я знал тебя, но ты не улыбалась,- И, стройная, едва-едва склонялась Под

Поспевает брусника, Стали дни холоднее, И от птичьего крика В сердце стало грустнее. Стаи птиц улетают

Я ненавижу всех святых, Они заботятся мучительно О жалких помыслах своих, Себя спасают исключительно.

1 Моя душа — глухой всебожный храм, Там дышат тени, смутно нарастая. Отраднее всего моим мечтам Прекрасные

Я вольный ветер, я вечно вею, Волную волны, ласкаю ивы, В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею, Лелею травы

Когда художник пережил мечту, В его душе слагаются картины, И за чертой он создает черту. Исчерпав жизнь

Полночной порою в болотной глуши Чуть слышно, бесшумно, шуршат камыши. О чем они шепчут? О чем говорят?

Из тонкой шелковинки я ниточку пряду, По тонкой шелковинке тебя я поведу. Кусочек перламутра — лампадочка

Зеленые мшинки Росли на сосне. Изумрудные жили пушинки В лесном зачарованном сне. Сосны были огромны

Луг — болото — поле — поле, Над речонкой ивы. Сладко дышится на воле, Все цветы красивы! Все здесь нежит

Побледневшие, нежно-стыдливые, Распустились в болотной глуши Белых лилий цветы молчаливые, И вкруг них

Я коснулся душ чужих, Точно струн, но струн моих. Я в них чутко всколыхнул Тихий звон, забытый гул.

Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог, Одному — мои стоны, и другому — мой вздох, Одному — мои крики

О, женщина, дитя, привыкшее играть И взором нежных глаз, и лаской поцелуя, Я должен бы тебя всем сердцем

Настигаю. Настигаю. Огибаю. Обгоню. Я колдую. Вихри чую. Грею сбрую я коню. Конь мой спорый.

Детка, хочешь видеть Рай? Все забудь и засыпай. Лишь храни мечту свою, Баю-баюшки-баю. Ты устала, отдохни

Лиловые гроздья роскошных глициний, И пальмы с их правильной четкостью линий, И желто-оранжевый дремлющий

Когда я думаю, как много есть Вселенных, Как много было их, и будет вновь и вновь, — Мне Небо кажется

Нарцисс, восторг самовлюбленности, До боли сладостные сны, Любовь — до смерти, до бездонности, Всевластность

Ах, мне хотелось бы немножко отдохнуть! Я так измучился, мне в тягость все заботы, И ждать, надеяться

В молчаньи забывшейся ночи Уснул я при бледной Луне, И странно-знакомые очи Во сне наклонялись ко мне.

1 Как призраки огромные, Стоят немые льды. Над ними тучи темные, Под ними глубь воды. Когда Луна, — гасильница

Ветер перелетный обласкал меня И шепнул печально: «Ночь сильнее дня». И закат померкнул. Тучи почернели.

Мне хочется снова дрожаний качели, В той липовой роще, в деревне родной, Где утром фиалки во мгле голубели

В час полночный, в чаще леса, под ущербною Луной, Там, где лапчатые ели перемешаны с сосной, Я задумал

Где-то волны отзвучали, Волны, полные печали, И в ответ Шепчет ветер перелетный, Беззаботный, безотчетный

В одной из стран, где нет ни дня, ни ночи, Где ночь и день смешались навсегда, Где миг длинней, но век

День за днем ускользает несмело, Ночи стелют свой черный покров Снова полночь немая приспела, Слышен

Есть рыба — Дьявол Моря, Она мала на взгляд, Но в ней, с тобою споря, Таится смертный яд. Она — морское

Вечность движенья — Область моя; Смерть и рожденье, Ткань бытия. Гете, Дух Земли

Бог, избавь от глаза нас, Защити на слабый час, Сохрани от черного, Серо-голубого, Ласкового, злого

В закатном зареве мгновений, твоих или моих, Я вижу, как сгорает гений, как возникает стих, В закатном

Датскому лирику Тору Ланге Огней полночных караван В степи Небес плывет. Но кто меня в ночной туман Так

(гимн) Три бога есть: Гаома, Веретрагна, И Тистрия. Гаома — бог Бессмертья, Могучий Веретрагна — бог

Довременно Доброе Начало, Довременно и Начало Злое. Что сильнее, — Мысль мне не сказала, Лишь одно известно

Далеко идут — идут пути. Ждут ли нас, в конце их, за горами? Есть ли Бог? Он сжалится ль над нами?

Мне ведомо пламя отчаянья, Я знаю, что знают в аду Но, мраку отдавшись, бегу от раскаянья, И новых грехов

Мой наряд — бранные доспехи, Мое отдохновенье — где битва и беда, Моя постель — суровые утесы, Мое дремать