Стихи Константина Бальмонта

Утром рано, Из тумана, Солнце выглянет для нас. И осветит, И заметит Всех, кто любит этот час.

Я больше ни во что не верю, Как только в муку и печаль, И в бесконечную потерю, И в отнимающую даль.

Я сбросил ее с высоты, И чувствовал тяжесть паденья. Колдунья прекрасная! Ты Придешь, но придешь — как виденье!

Жизнь проходит,— вечен сон. Хорошо мне,— я влюблен. Жизнь проходит,— сказка — нет. Хорошо мне,— я поэт.

— Кораллы, рубины, гранаты, Вы странным внушеньем богаты: На вас поглядишь — и живешь, Как будто кого

Я был вам звенящей струной, Я был вам цветущей весной, Но вы не хотели цветов, И вы не расслышали слов.

К Фее в замок собрались Мошки и букашки. Перед этим напились Капелек с ромашки. И давай жужжать, галдеть

На лугу большие кучи Свеже вырытой земли. Лето Жарко. Полдень жгучий. Дым стоит вдали. Кто здесь рылся?

Бессмертники, вне жизни, я мальчик был совсем, Когда я вас увидел, и был пред вами нем. Но чувствовал

Туманы таяли и вновь росли над лугом, Ползли, холодные, над мертвою травой, И бледные цветы шепталися

Я мечтою ловил уходящие тени, Уходящие тени погасавшего дня, Я на башню всходил, и дрожали ступени, И

Я ждал его с понятным нетерпеньем, Восторг святой в душе своей храня, И сквозь гармонию молитвенного

О Елена, Елена, Елена, Как виденье, явись мне скорей. Ты бледна и прекрасна, как пена Озаренных луною морей.

В прозрачных пространствах Эфира, Над сумраком дольнего мира, Над шумом забытой метели, Два светлые духа летели.

Одуванчик вздумал взять Замуж маргаритку. А червяк, чтоб не отстать, Замуж взял улитку. И ликуют два

Амулеты из агата, И других цветных камней, Ты дала мне в час заката, В час заката красных дней.

Я чувствую какие-то прозрачные пространства, Далеко в беспредельности, свободной от всего, В них нет

Посвист, Посвист, с кем несешься, Споришь, сердишься, шумишь? Над осокою трясешься, Над иссохшей, чахлой

Если, медленно падая, Капли жгучей смолы, Мучителей — демонов радуя, Оттеняют чудовищность мглы, — Мне

В поле искрилась роса, В небесах царил покой, Молодые голоса Звонко пели за рекой. Но меж тем как песни

Чья в бурях перебранка? Чей шепот? Зов листа? Веселая Веснянка Зимою заперта. За тридевятым царством.

Я шел безбрежными пустынями, И видел бледную Луну, Она плыла морями синими, И опускалася ко дну.

Близ пышной Мексики, в пределах Аризоны, Меж рудников нашли окаменелый лес, В потухшем кратере, где скаты

Все равно мне, человек плох или хорош, Все равно мне, говорит правду или ложь. Только б вольно он всегда

Когда я к другому в упор подхожу, Я знаю: нам общее нечто дано. И я напряженно и зорко гляжу, Туда, на

Да, я вижу, да, я знаю: В этой жизни счастья нет. Счастье брезжит, как мерцанье умирающих планет.

Но теперь я властитель над целым миром, над этим малым миром человека. Мои страсти — мои подданные.

Спрошу ли ум, в чем желтый цвет, Душа сейчас поет ответ, Я вижу круг, сиянье, сферу, Не золото, не блеск

Я по острову хожу, Через все леса гляжу, По прогалинам и мракам, По оврагам, буеракам, Дуб, береза, липа

Красной калиной покой свой убрав, Принеся в него много лесных, стреловидных, как будто отточенных, трав

Господь, Господь, внемли, я плачу, я тоскую, Тебе молюсь в вечерней мгле Зачем Ты даровал мне душу неземную

Золотая звезда над Землею в пространстве летела, И с Лазури на сонную Землю упасть захотела.

Я с нею шел в глубоком подземелье, Рука с рукой, я был вдвоем — один. Мы встретились в сверкающем весельи

О, слушайте, бледные люди, Я новое создал звено. — Есть много мечтаний о Чуде, Но Небо, Небо — одно.

Клеопатра, полновластная царица, Сон Египетских ночей, Чаровница и блудница, Озаренная сияньем ускользающих лучей.

Кому я молюсь? Холодному ветру. Кому я молюсь? Равнине морской. Я брат не людям, а буре и ветру, Я брат

Ты видала кузнеца? Он мне нравится, мой друг. Этот темный цвет лица, Эта меткость жестких рук, Эта близость

Я лунный луч, я друг влюбленных. Сменив вечернюю зарю, Я ночью ласково горю, Для всех, безумьем озаренных

Прежде чем душа найдет возможность постигать, и дерзнет припоминать, она должна соединиться с Безмолвным

Господи Боже, склони свои взоры К нам, истомленным суровой борьбой, Словом Твоим подвигаются горы, Камни

Ты видал ли, как вздыхает вешний ветер меж цветов, Их целует, и качает, ими прян и сладко-нов.

(владимирское предание) Жил старик со старухой, и был у них сын, Но мать прокляла его в чреве.

«Не лучше ли страдание, Глухое, одинокое, Как бездны мироздания, Непонято-глубокое? Не лучше ли мучение

Вновь и вновь струятся строки Звучно-сладостных стихов, Снова зыблются намеки, Вновь ищу во тьме грехов.

Не устану тебя восхвалять, О, внезапный о страшный, о вкрадчивый, На тебе расплавляют металлы, Близ тебя

Где-то на острове Вилиэ-Льявола, Души есть, лишь пред собою преступные. Богом забытые, но недоступные

Муромец Русскую землю прошел, Ветер идет так смарагдами бора, Видел бесчисленность градов и сел, Обнял

Как под ярмом быки влекут тяжелый воз, И оставляют след продольностью колес, Так наши помыслы, намеренья

Весь полный розовых и голубых мечтаний, Овеян душностью влюбляющих духов, Весь в крыльях бабочек, в отливах

Прекрасны улицы с толпой, Волшебен праздничный наряд. Но как прекрасней — быть с тобой, Роняя взгляд