Короткие стихи Роберта Бернса

Любовь, как роза, роза красная, Цветет в моем саду. Любовь моя — как песенка, С которой в путь иду.

Джемс Грив Богхед Был мой сосед, И, если в рай пошел он, Хочу я в ад, Коль райский сад Таких соседей полон.

Мошенники, ханжи и сумасброды, Свободу невзлюбив, шипят со всех сторон. Но если гений стал врагом свободы

Мой Джоки — славный молодец. Никто в окрестности у нас Так не зовет рожком овец, Так не ведет девчонку в пляс.

Жила-была тетка под старою ивой, Она джентльменам готовила пиво. Скрогам. У теткиной дочки была лихорадка.

Ты славной клячею была, И вот узнал я с грустью, Что по реке ты поплыла И доплыла до устья.

Прощусь, Элиза, я с тобой Для дальних, чуждых стран. Мою судьбу с твоей судьбой Разделит океан.

Здесь Джон покоится в тиши. Конечно, только тело… Но, говорят, оно души И прежде не имело!

Давно ли цвел зеленый дол, Лес шелестел листвой, И каждый лист был свеж и чист От влаги дождевой.

Мельник, пыльный мельник Мелет нашу рожь. Он истратил шиллинг, Заработал грош. Пыльный, пыльный он насквозь

Вы, верные трону, безропотный скот, Пируйте, орите всю ночь напролет. Позор ваш — надежный от зависти щит.

— Спасибо, верный сокол мой, Мой вестник быстрокрылый. Вернулся рано ты домой. Ну, что принес от милой?

Он меня поцеловал И ушел по склонам гор. На уступы серых скал Все гляжу я с этих пор. Пощади его в пути

Ушел ли ты в блаженный рай Иль в ад, где воют черти, — Впервые этот вздорный лай Услышат в царстве смерти.

Джон Андерсон, мой старый друг, Подумай-ка, давно ль Густой, крутой твой локон Был черен, точно смоль.

I В его роду известных много, Но сам он не в почете. Так древнеримская дорога Теряется в болоте… II Тебе

Прощай, синева, и листва, и трава, И солнце над краем земли, И милые дружбы, и узы родства.

О лицемерье, служишь ты молебны Над прахом всех загубленных тобой. Но разве нужен небу гимн хвалебный

Пора отчалить кораблю. На много дней, на много лет Умчится та, кого люблю, И за кормою ляжет след.

Себя, как плевел, вырвал тот, Кого посеял дьявол. Самоубийством от хлопот Он господа избавил.

У женщин нрав порой лукав И прихотлив и прочее, — Но тот, в ком есть отвага, честь, Их верный раб и прочее.

Не хвастайся, дряхлый рассудок людской. Безумству — любовь и почет. Сулишь ты, рассудок, уют и покой.

У него — герцогиня знакомая, Пообедал он с графом на днях. Но осталось собой насекомое, Побывав в королевских кудрях.

Прими мой дружеский совет: Писать тебе не надо Небесных ангелов портрет, Рисуй владыку ада!

Влажная печать признаний, Обещанье тайных нег — Поцелуй, подснежник ранний, Свежий, чистый, точно снег.

Лежит карга под камнем сим. И не могу понять я, Как этой ведьме Гриззель Грим Раскрыла смерть объятья!

У которых есть, что есть, — те подчас не могут есть, А другие могут есть, да сидят без хлеба.

Прошел Джон Бушби честный путь. Он жил с моралью в дружбе… Попробуй, дьявол, обмануть Такого Джона Бушби!

Плениться мог бы я тобой: Так хороша ты и мила, — Когда бы ты к мольбе любой Столь благосклонна не была.

Жена верна мне одному, И сам я верен ей зато. Не ставлю рожек никому, И мне не ставит их никто.

Об этой девушке босой Я позабыть никак не мог. Казалось, камни мостовой Терзают кожу нежных ног.

Клади земли тончайший слой На это сердце робкое, Но башню целую построй Над черепной коробкою!

Чего ты краснеешь, встречаясь со мной? Я знаю: ты глуп и рогат. Но в этих достоинствах кто-то иной, А

Рыдайте, добрые мужья, На этой скорбной тризне. Сосед покойный, слышал я, Вам помогал при жизни.

Чуть забудусь сном желанным, Слышу гул морских валов. Пусть мой друг за океаном Будет счастлив и здоров.

Со мной жена не ладит, Колотит, а не гладит. Тому, кто волю даст жене, Она на шею сядет. Я в ней мечтал

Прикрытый лаврами разбой, И сухопутный и морской Не стоит славословья. Готов я кровь отдать свою В том

Тебе мы кланяемся низко, В последний раз сказав: «Аминь!» Грешил ты редко по-английски. Пусть бог простит

Нет, у него не лживый взгляд, Его глаза не лгут. Они правдиво говорят, Что их владелец — плут.

Будь проклят, дьявольский листок! Ты был всегда ко мне жесток. Ты разлучил меня с подружкой И за столом

О, если б ты улегся вдруг В могилу, дряхлый мой супруг, Твою утешил бы вдову Веселый горец — милый друг.

Недаром, видимо, господь Когда-то посулил: Не только души, но и плоть Восстанет из могил. А то б вовеки

Стакан вина и честный друг. Чего ж еще нам, братцы? Пускай забота и недуг В грядущей тьме таятся, Мы

Пусть по приказу сатаны Покойника назначат В аду хранителем казны, — Он ловко деньги прячет.

Ты обозвал меня совой, Но сам себя обидел: Во мне ты только образ свой, Как в зеркале, увидел.

Моя любовь давно минувших лет, Твой милый голос в сердце не умолк. Прими же дружбы искренний привет.

Наш лорд показывает всем Прекрасные владенья… Так евнух знает свой гарем, Не зная наслажденья.

На черта вздохи — ах да ох! Зачем считать утраты? Мне двадцать три, и рост неплох — Шесть футов, помнится, без трех.

Веселый май одел пусты. Раскрылись свежие цветы. В лучах зари проснулась ты, Прелестнейшая Хлоя.

Как твоя госпожа, ты трещишь, дребезжа, Обгоняя возки, таратайки, Но слетишь под откос, если оси колес