Стихи Марины Цветаевой
В синем небе — розан пламенный: Сердце вышито на знамени. Впереди — без роду-племени Знаменосец молодой.
Ю.З. Beau ténébreux! — Вам грустно. — Вы больны. Мир неоправдан, — зуб болит! — Вдоль нежной Раковины
Ветер, ветер, выметающий, Заметающий следы! Красной птицей залетающий В белокаменные лбы. Длинноногим
Волшебство немецкой феерии, Темный вальс, немецкий и простой… А луга покинутой России Зацвели куриной слепотой.
Всё так же, так же в морскую синь — Глаза трагических героинь. В сей зал, бесплатен и неоглядн, Глазами
— Где лебеди? — А лебеди ушли. — А вороны? — А вороны — остались. — Куда ушли? — Куда и журавли. — Зачем ушли?
Голубиная купель, Небо: тридевять земель. Мне, за тем гулявшей за морем, Тесно в одиночной камере Рук
1 Со мной в ночи шептались тени, Ко мне ласкались кольца дыма, Я знала тайны всех растений И песни всех
Дитя разгула и разлуки, Ко всем протягиваю руки. Тяну, ресницами плеща, Всех юношей за край плаща.
Друзья мои! Родное триединство! Роднее чем в родстве! Друзья мои в советской — якобинской — Маратовой Москве!
Сергею Эфрон-Дурново Есть такие голоса, Что смолкаешь, им не вторя, Что предвидишь чудеса. Есть огромные
Жизни с краю, Середкою брезгуя, Провожаю Дорогу железную. Века с краю В запретные зоны Провожаю Кверх
Целый вечер играли и тешились мы ожерельем Из зеленых, до дна отражающих взоры, камней. Ты непрочную
И если руку я даю — То погадать — не целовать. Скажи мне, встречный человек, По синим по дорогам рек
Среди поля у дороги Стародавний крест стоит, А на нем Христос распятый Тоже с давних лет висит.
Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи. — И было что-то птичье в нас с тобой — Когда — ночь соловьиную тревожа
Как простор наших горестных нив, Вы окутаны грустною дымкой; Вы живете для всех невидимкой, Слишком много
Квиты: вами я объедена, Мною — живописаны. Вас положат — на обеденный, А меня — на письменный.
Короткий смешок, Открывающий зубы, И легкая наглость прищуренных глаз. — Люблю Вас! — Люблю Ваши зубы
Кто покинут — пусть поет! Сердце — пой! Нынче мой — румяный рот, Завтра — твой. Ах, у розы-красоты Все — друзья!
Все таить, чтобы люди забыли, Как растаявший снег и свечу? Быть в грядущем лишь горсточкой пыли Под могильным крестом?
Маленький домашний дух, Мой домашний гений! Вот она, разлука двух Сродных вдохновений! Жалко мне, когда
Милый друг, ушедший дальше, чем за море! Вот Вам розы — протянитесь на них. Милый друг, унесший самое
Наши души, не правда ль, ещё не привыкли к разлуке? Все друг друга зовут трепетанием блещущих крыл!
На базаре кричал народ, Пар вылетал из булочной. Я запомнила алый рот Узколицей певицы уличной.
Он был синеглазый и рыжий, (Как порох во время игры!) Лукавый и ласковый. Мы же Две маленьких русых сестры.
Напрасно глазом — как гвоздем, Пронизываю чернозем: В сознании — верней гвоздя: Здесь нет тебя — и нет тебя.
Не здесь, где связано, А там, где велено. Не здесь, где Лазари Бредут с постелею, Горбами вьючными О
Не приземист — высокоросл Стан над выравненностью грядок. В густоте кормовых ремесл Хоровых не забыла радуг.
Небо катило сугробы Валом в полночную муть. Как из единой утробы — Небо — и глыбы — и грудь.
Никогда не узнаешь, что жгу, что трачу — Сердец перебой — На груди твоей нежной, пустой, горячей, Гордец дорогой.
О души бессмертный дар! Слезный след жемчужный! Бедный, бедный мой товар, Никому не нужный!
Обнимаю тебя кругозором Гор, гранитной короною скал. (Занимаю тебя разговором — Чтобы легче дышал, крепче спал.
Оперением зим Овевающий шаг наш валок — Херувим Марий годовалых! В шестикнижие крыл Окунающий лик как
От стрел и от чар, От гнезд и от нор, Богиня Иштар, Храни мой шатер: Братьев, сестер. Руды моей вар
Дурная мать! — Моя дурная слава Растет и расцветает с каждым днем. То на пирушку заведет Лукавый, То
О, первый бал — самообман! Как первая глава романа, Что по ошибке детям дан, Его просившим слишком рано
Уж вы, батальоны — Эскадроны! Сынок порожённый, Бе — ре — жёный! Уж ты по младенцу — Новобранцу — Слеза
Под рокот гражданских бурь, В лихую годину, Даю тебе имя — мир, В наследье — лазурь. Отыйди, отыйди, Враг!
У мамы сегодня печальные глазки, Которых и дети и няня боятся. Не смотрят они на солдатика в каске И
Поэт — издалека заводит речь. Поэта — далеко заводит речь. Планетами, приметами, окольных Притч рытвинами…
Поступью сановнически-гордой Прохожу сквозь строй простонародья. На груди — ценою в три угодья — Господом
Пусть не помнят юные О согбенной старости. Пусть не помнят старые О блаженной юности. Все уносят волны.
Ты помнишь? Розовый закат Ласкал дрожащие листы, Кидая луч на темный скат И темные кресты. Лилось заката
— Пора! для этого огня — Стара! — Любовь — старей меня! — Пятидесяти январей Гора! — Любовь — еще старей
Красавцы, не ездите! Песками глуша, Пропавшего без вести Не скажет душа. Напрасные поиски, Красавцы, не лгу!
Синие версты И зарева горние! Победоносного Славьте — Георгия! Славьте, жемчужные Грозди полуночи, Дивного
Следок твой непытан, Вихор твой — колтун. Скрипят под копытом Разрыв да плакун. Нетоптанный путь, Непутевый огонь.
Справа, справа — баран круторогий! И сильны мои ноги. Пожелайте мне доброй дороги, Богини и боги!
Сердце дремлет, но сердце так чутко, Помнит все: и блаженство, и боль. Те лучи догорели давно ль?