Стихи Наума Коржавина

Гуляли, целовались, жили-были… А между тем, гнусавя и рыча, Шли в ночь закрытые автомобили И дворников

Есть у тех, кому нету места, Обаянье — тоска-змея. Целоваться с чужой невестой, Понимать, что она — твоя.

Весна, но вдруг исчезла грязь. И снова снегу тьма. И снова будто началась Тяжелая зима. Она пришла, не

От дурачеств, от ума ли Жили мы с тобой, смеясь, И любовью не назвали Кратковременную связь, Приписав

Мне каждое слово Будет уликою Минимум На десять лет. Иду по Москве, Переполненной шпиками, Как настоящий поэт.

Надоели потери. Рознь религий — пуста, В Магомета я верю И в Исуса Христа. Больше спорить не буду И не

Я в сказки не верю. Не те уже года мне. И вдруг оказалось, что сказка нужна мне, Что, внешне смирившись

Вьюга воет тончайшей свирелью, И давно уложили детей… Только Пушкин читает ноэли Вольнодумцам неясных мастей.

Еще в мальчишеские годы, Когда окошки бьют, крича, Мы шли в крестовые походы На Лебедева-Кумача.

Уже июнь. Темней вокруг кусты. И воздух — сух. И стала осень ближе. Прости меня, Господь… Но красоты

Нет! Так я просто не уйду во мглу, И мне себя не надо утешать. Любимая потянется к теплу, Друзья устанут

Что для меня этот город Сим? Он так же, как все, прост. Но там я впервые встретился с ним, Вставшим во

Мне часто бывает трудно, Но я шучу с друзьями. Пишу стихи и влюбляюсь. Но что-то в судьбе моей, Что

Мужчины мучили детей. Умно. Намеренно. Умело. Творили будничное дело, Трудились — мучили детей.

Сначала не в одной груди Желанья мстить еще бурлили, Но прозревали: навредит! И, образумившись, не мстили.

Можем строчки нанизывать Посложнее, попроще, Но никто нас не вызовет На Сенатскую площадь. И какие бы

Календари не отмечали Шестнадцатое октября, Но москвичам в тот день — едва ли Им было до календаря.

Уютный дом, а за стеною вьюга, И от нее слышнее тишина… Три дня не видно дорогого друга. Два дня столица

Возьму обижусь, разрублю, Не в силах жить в аду… И разлюбить — не разлюблю, А в колею войду.

Уж заводы ощущаются В листве. Электричка приближается К Москве. Эх, рязанская дороженька, Вокзал.

Дома и деревья слезятся, И речка в тумане черна, И просто нельзя догадаться, Что это апрель и весна.

Я раньше видел ясно, как с экрана, Что взрослым стал и перестал глупить, Но, к сожаленью, никакие раны

Я жил. И все не раз тонуло. И возникало вновь в душе. И вот мне двадцать пять минуло, И юность кончилась уже.

Ты разрезаешь телом воду, И хорошо от неги водной, В воде ты чувствуешь свободу. А ты умеешь быть свободной.

Неужели птицы пели, Без пальто гуляли мы? Ранний март в конце апреля Давит призраком зимы. Холод неба

Все это было, было, было: И этот пар, и эта степь, И эти взрывы снежной пыли, И этот иней на кусте.

Так пахнет настоящая вода. Дыши свободно, будь во всем доволен. Но я влюблен в большие города, Где много

Сочась сквозь тучи, льется дождь осенний. Мне надо встать, чтобы дожить свой век, И рвать туман тяжелых

Предельно краток язык земной, Он будет всегда таким. С другим — это значит: то, что со мной, Но — с другим.

Иль впрямь я разлюбил свою страну?- Смерть без нее и с ней мне жизни нету. Сбежать? Нелепо.

Что же! Здравствуй, Москва. Отошли и мечты и гаданья. Вот кругом ты шумишь, вот сверкаешь, светла и нова

Мне — то ли плакаться всегда, То ль все принять за бред… Кричать: «Беда!»?.. Но ведь беда — Ничто во

…Столетье промчалось. И снова, Как в тот незапамятный год — Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет.

Хотя б прислал письмо ошибкой Из дальней дали кто-нибудь. Хотя бы женщина улыбкой Меня сумела обмануть,—

Мир еврейских местечек… Ничего не осталось от них, Будто Веспасиан здесь прошел средь пожаров и гула.

От судьбы никуда не уйти, Ты доставлен по списку, как прочий. И теперь ты укладчик пути, Матерящийся

Поэзия не страсть, а власть, И потерявший чувство власти Бесплодно мучается страстью, Не претворяя эту страсть.

Уже прошло два года, два бесцельных С тех пор, когда за юность в первый раз Я новый год встречал от вас

Нелепые ваши затеи И громкие ваши слова… Нужны мне такие идеи, Которыми всходит трава. Которые воздух

1 Ты б радость была и свобода, И ветер, и солнце, и путь. В глазах твоих Бог и природа И вечная женская суть.

Я пока еще не знаю, Что есть общего у нас. Но все чаще вспоминаю Свет твоих зеленых глаз. Он зеленый

Люди пашут каждый раз опять. Одинаково — из года в год. Почему-то нужен нам полет, Почему-то скучно нам пахать.

Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов, И малиноватый весенний закат… Как бегали вместе, махали руками

Что ж, и впрямь, как в туман, Мне уйти — в край, где синь, а не просинь. Где течет Иордан,— Хоть пока

Если можешь неуемно На разболтанных путях Жить все время на огромных, Сумасшедших скоростях, Чтоб ветра

Не надо, мой милый, не сетуй На то, что так быстро ушла. Нежданная женщина эта Дала тебе все, что смогла.

В наши трудные времена Человеку нужна жена, Нерушимый уютный дом, Чтоб от грязи укрыться в нем.

Стопка книг… Свет от лампы… Чисто. Вот сегодняшний мой уют. Я могу от осеннего свиста Ненадолго укрыться тут.

(За книгой Пушкина) Все это так: неправда, зло, забвенье… Конец его друзей (его конец). И столько есть

Меня, как видно, Бог не звал И вкусом не снабдил утонченным. Я с детства полюбил овал, За то, что он