Стихи Наума Коржавина
Предельно краток язык земной, Он будет всегда таким. С другим — это значит: то, что со мной, Но — с другим.
Все, с чем Россия в старый мир врывалась, Так что казалось, что ему пропасть,— Все было смято… И одно
Иль впрямь я разлюбил свою страну?- Смерть без нее и с ней мне жизни нету. Сбежать? Нелепо.
Мы испытали все на свете. Но есть у нас теперь квартиры — Как в светлый сон, мы входим в них.
Что же! Здравствуй, Москва. Отошли и мечты и гаданья. Вот кругом ты шумишь, вот сверкаешь, светла и нова
Поэзия не страсть, а власть, И потерявший чувство власти Бесплодно мучается страстью, Не претворяя эту страсть.
Мы мирились порой и с большими обидами, И прощали друг другу, взаимно забыв. Отчужденье приходит всегда
Уже прошло два года, два бесцельных С тех пор, когда за юность в первый раз Я новый год встречал от вас
Свет похож на тьму, В мыслях — пелена. Тридцать лет тому Началась война. Диктор — словно рад… Душно
Что ж, и впрямь, как в туман, Мне уйти — в край, где синь, а не просинь. Где течет Иордан,— Хоть пока
Надоели потери. Рознь религий — пуста, В Магомета я верю И в Исуса Христа. Больше спорить не буду И не
Если можешь неуемно На разболтанных путях Жить все время на огромных, Сумасшедших скоростях, Чтоб ветра
Я в сказки не верю. Не те уже года мне. И вдруг оказалось, что сказка нужна мне, Что, внешне смирившись
Ночь. Но луна не укрылась за тучами. Поезд несется, безжалостно скор… Я на ступеньках под звуки гремучие
Мне часто бывает трудно, Но я шучу с друзьями. Пишу стихи и влюбляюсь. Но что-то в судьбе моей, Что
Малый рост, усы большие, Волос белый и нечастый, Генерал любил Россию, Как предписано начальством.
Мужчины мучили детей. Умно. Намеренно. Умело. Творили будничное дело, Трудились — мучили детей.
Старинная песня. Ей тысяча лет: Он любит ее, А она его — нет. Столетья сменяются, Вьюги метут, Различными
Уж заводы ощущаются В листве. Электричка приближается К Москве. Эх, рязанская дороженька, Вокзал.
Ни к чему, ни к чему, ни к чему полуночные бденья И мечты, что проснешься в каком-нибудь веке другом. Время?
Дома и деревья слезятся, И речка в тумане черна, И просто нельзя догадаться, Что это апрель и весна.
О Господи! Как я хочу умереть, Ведь это не жизнь, а кошмарная бредь. Словами взывать я пытался сперва
Так пахнет настоящая вода. Дыши свободно, будь во всем доволен. Но я влюблен в большие города, Где много
Была эпоха денег, Был девятнадцатый век. И жил в Германии Гейне, Невыдержанный человек. В партиях не
Сочась сквозь тучи, льется дождь осенний. Мне надо встать, чтобы дожить свой век, И рвать туман тяжелых
Хотя б прислал письмо ошибкой Из дальней дали кто-нибудь. Хотя бы женщина улыбкой Меня сумела обмануть,—
Паровозов голоса И порывы дыма. Часовые пояса Пролетают мимо. Что ты смотришь в дым густой, В переплет
Мир еврейских местечек… Ничего не осталось от них, Будто Веспасиан здесь прошел средь пожаров и гула.
Все это чушь: в себе сомненье, Безволье жить,- всё ссылка, бред. Он пеленой оцепененья Мне заслонил и
От судьбы никуда не уйти, Ты доставлен по списку, как прочий. И теперь ты укладчик пути, Матерящийся
Я пока еще не знаю, Что есть общего у нас. Но все чаще вспоминаю Свет твоих зеленых глаз. Он зеленый
От дурачеств, от ума ли Жили мы с тобой, смеясь, И любовью не назвали Кратковременную связь, Приписав
Люди пашут каждый раз опять. Одинаково — из года в год. Почему-то нужен нам полет, Почему-то скучно нам пахать.
Мне каждое слово Будет уликою Минимум На десять лет. Иду по Москве, Переполненной шпиками, Как настоящий поэт.
Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов, И малиноватый весенний закат… Как бегали вместе, махали руками
Стопка книг… Свет от лампы… Чисто. Вот сегодняшний мой уют. Я могу от осеннего свиста Ненадолго укрыться тут.
Нет! Так я просто не уйду во мглу, И мне себя не надо утешать. Любимая потянется к теплу, Друзья устанут
(За книгой Пушкина) Все это так: неправда, зло, забвенье… Конец его друзей (его конец). И столько есть
Что для меня этот город Сим? Он так же, как все, прост. Но там я впервые встретился с ним, Вставшим во
Меня, как видно, Бог не звал И вкусом не снабдил утонченным. Я с детства полюбил овал, За то, что он
То свет, то тень, То ночь в моем окне. Я каждый день Встаю в чужой стране. В чужую близь, В чужую даль
Уютный дом, а за стеною вьюга, И от нее слышнее тишина… Три дня не видно дорогого друга. Два дня столица
Все было днем… Беседы… Сходки… Но вот армяк мужицкий снят, И вот он снова — князь Кропоткин, Как все
Возьму обижусь, разрублю, Не в силах жить в аду… И разлюбить — не разлюблю, А в колею войду.
Знаешь, тут не звезды. И не просто чувство. Только сжатый воздух Двигает в искусстве. Сжатый до обиды
Милая, где ты? — повис вопрос. Стрелки стучат, паровоз вздыхает… Милая, где ты? Двенадцать верст Нас
Неужели птицы пели, Без пальто гуляли мы? Ранний март в конце апреля Давит призраком зимы. Холод неба
Как ты мне изменяла. Я даже слов не найду. Как я верил в улыбку твою. Она неотделима От высокой любви.
Все это было, было, было: И этот пар, и эта степь, И эти взрывы снежной пыли, И этот иней на кусте.
Девушка расчесывала косы, Стоя у брезентовой палатки… Волосы, рассыпанные плавно, Смуглость плеч туманом