Стихи Николая Карамзина

Мы сделаем царю и другу своему Лишь снежный монумент; милее он ему, Чем мрамор драгоценный, Из дальних

Мир блаженный, чадо неба, К нам с оливою летит, И венец светлее Феба На главе его блестит. Он в дыхании

Ударил час — друзья, простите! Иду — куда, вы знать хотите? В страну покойников — зачем? — Спросить там

Как беден человек! нам страсти — горе, мука; Без страсти жизнь не жизнь, а скука: Люби — и слезы проливай;

Одна нежная мать просила меня сочинить надгробную надпись для умершей двулетней дочери ее. Я предложил

Нежная матерь Природа! Слава тебе! Снова твой сын оживает! Слава тебе! Сумрачны дни мои были.

Я неволен, Но доволен И желаю пленным быть. Милы узы Ваши, музы: Их не тягостно носить. Что мне в воле?

Владыко мира и судьбины! Дай видеть нам луч солнца твоего Хотя на час, на миг единый, И новой тьмой для

Реки там, виясь, сверкают, Солнца ясные лучи Всю Природу озлащают, Но булатные мечи Не сияют, не сверкают…

Тебя, лесочек, насадила Полина собственной рукой. Кому же посвятила? — «Богине прелестей». — Итак, себе самой.

Луиза! Прийми дар искренней любви. Твой ум, твоя душа питается прекрасным: Ты ангел горестных, мать сирым

1 НА ГОЛОВУ Где трудится голова, Там труда для сердца мало; Там любви и не бывало; Там любовь — одни слова.

Я в бедности на свет родился И в бедности воспитан был; Отца в младенчестве лишился И в свете сиротою жил.

На голос: J’entends dans la foret.[1] Любя любимым быть — Всего для нас милее; Но с милой розно жить

Когда от старости Талесов взор затмился, Когда уже и звезд не мог он различить, Мудрец на небо преселился

Всё в свете есть игра, жизнь самая — ничто. Так прежде думал я, а ныне знаю то.

Древняя гишпанская историческая песня Худо, худо, ах, французы, В Ронцевале было вам! Карл Великий там

Без награды добродетель Не бывает никогда; Ей в подсолнечной свидетель Бог и совесть завсегда.

(Перевод с английского) Сим гимном заключает Томсон свою поэму «Сезон». Четыре времена, в пременах ежегодных

Но что же скажем мы о времени прошедшем? Какими радостьми, мой друг, питались в нем? Мы жили, жили мы

Когда бледнеет всё в подлунном мрачном мире И жертвы плавают в дымящейся крови,* Тогда, о Мелодор!

В сей день тебя любовь на свет произвела, Красою света быть, владеть людей сердцами; Осыпала тебя приятностей цветами;

Погибает!.. Погибает!.. Бездна Сафу поглощает! Лира Сафина в волнах — Нет души в ее струнах!

Почто, о бог любви коварный, Ты грудь мою стрелой пронзил? Почто Фаон неблагодарный Меня красой своей пленил?

Здесь погребен Трульяк. Не будучи женат, Сей жалкий человек (о диво!) был рогат!

Там всё велико, всё прелестно, Искусство славно и чудесно; Там истинный Армидин сад Или великого героя

Богатства, слава, власть! Я вами наслаждался; Восток и запад мне со страхом поклонялся; С престола я

Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей.

Зефир прохладный веет, И, Флору оставляя, Зефир со мной играет, Меня утешить хочет; Печаль мою развеять

Господь есть бедных покровитель И всех печальных утешитель; Всевышний зрит, что нужно нам, И двум тоскующим

Что ж может быть любви и счастия быстрее? Как миг их время пролетит. Но дружба нам еще милее, Когда от

Рассудок говорит: «Всё в мире есть мечта!» Увы! несчастлив тот, кому и сердце скажет: «Всё в мире есть мечта!

Любовь тогда лишь нам полезна, Как с милой дружбою сходна; А дружба лишь тогда любезна, Когда с любовию равна.

1 Ищи в других местах искусства красоты: Здесь вид богатыя Природы Есть образ счастливой свободы И милой

Отечество мое! Любовию к тебе горит вся кровь моя; для пользы твоея готов ее пролить; умру твоим нежнейшим сыном.

Плавай, Сильфида, в весеннем эфире! С розы на розу в весельи летай! С нежного мирта в кристальный источник

NB. Говорят, что поэты нередко сами себе противоречат и переменяют свои мысли о вещах. Сочинитель отвечает

Тацит велик; но Рим, описанный Тацитом, Достоин ли пера его? В сем Риме, некогда геройством знаменитом

После бури и волненья, Всех опасностей пути, Мореходцам нет сомненья В пристань мирную войти.

Велик господь! вещают громы, Гремя, треща, тряся всю твердь. Велик господь! вещают бури, Волнуя, пеня Океан.

Любовник Флоры не играет, Не резвится у нас в лугах; Борей шумит, древа качает — А мы сидим в своих домах.

Цвети, отечество святое, Сынам любезное, драгое! Мы все боготворим тебя И в жертву принести себя Для

Итак, ты хочешь песни, Любезный, милый отрок? Не всем пою я песни, И редко, очень редко За арфу принимаюсь.

Не сон ли жизнь и здешний свет? Но тот, кто видит сон, — живет.

С печалью радость здесь едва ли не равна: Надежда с первою, с другой боязнь дана.

Что в роще громко раздается При свете ясныя луны? Что в сердце, в душу сладко льется Среди ночныя тишины

Мы видим счастья тень в мечтах земного света; Есть счастье где нибудь: нет тени без предмета.

Что может быть тебя святее, О Милость, дщерь благих небес? Что краше в мире, что милее? Кто может без

Весело в поле работать: Будьте прилежны, друзья! Класы златые ссекайте Махом блестящей косы! Солнце сияет над нами;

Живи, монархиня, ко счастию людей! Для суетных забав жизнь наша скоротечна, Для добродетели всегда есть