Стихи Петра Вяземского

Мой ум — колода карт. «Вот вздор! Но, знать, не первого разбора!» — Прибавит, в виде приговора, Журнальной

Давно ли ум с фортуной в ссоре, А глупость — счастия зерно? Давно ли искренним быть — горе, Давно ли

Его познаний верен счет, Но он их худо применяет: Он стих в трагедиях поет, А песню в операх читает.

Свободой дорожу, но не свободой вашей, Не той, которой вы привыкли промышлять, Какъ целовальники въ шинкахъ

Иному жизнь — одна игрушка, Другому жизнь — тяжелый крестъ: Скорбь и веселье, плачъ и хохотъ Доходятъ

Мне грустно, на тебя смотря; Твоя не верится мне радость, И розами твоя увенчанная младость Есть дня

Как свеж, как изумрудно мрачен В тени густых своих садов, И как блестящ, и как прозрачен Водоточивый Петергоф.

Кто будет красть стихи твои? Давно их в Лете утопили; Иль — их, забывшися, прочли, Иль — прочитавши, позабыли!

Пусть всё идет своим порядком Иль беспорядком — всё равно! На свете — в этом зданье шатком — Жить смирно

Я никогда не покидаю места, Где промысл дал мне смирно провести Дней несколько, не тронутых бедою, Чтоб

Венеция прелесть, но солнце ей нужно, Но нужен венец ей алмазов и злата, Чтоб всё, что в ней мило, чтоб

(ОТРЫВОК) (1818 года) Я вижу град Петров чудесный, величавый, По манию Петра воздвигшийся из блат, Наследный

Поскупись, судьба талана Не дала мне на зубок: Всюду поздно или рано, Всё некстати, всё не впрок Прихожу

Жизнь живущих неверна, Жизнь отживших неизменна. Жуковский Поэзия воспоминаний, Дороже мне твои дары

У вас Нева, У нас Москва. У вас Княжнин, У нас Ильин. У вас Хвостов, У нас Шатров. У вас плутам, У вас

Уныние! Вернейший друг души! С которым я делю печаль и радость, Ты легким сумраком мою одело младость

«Что пользы, — говорит расчетливый Свиньин, — Нам кланяться развалинам бесплодным Пальмиры древней иль Афин?

У меня под окном, темной ночью и днем, Вечно возишься ты, беспокойное море; Не уляжешься ты, и, с собою

«Зачем вы, дни?» — сказал поэт. А я спрошу: «Зачем вы, ночи?» Зачем ваш мрак сгоняет свет И занавешивает очи?

Смешенъ и жалокъ не Белинскій, Да и къ тому жъ покойникъ онъ, А по пословице латинской, Грешно тревожить

В тоске бессонницы, средь тишины ночной, Как раздражителен часов докучный бой. Как молотом кузнец стучит

Прелестный вечер! В сладком обаянье Душа притихла, словно в чудном сне. И небеса в безоблачном сиянье

Портных у нас в столице много, Все моде следуют одной: Шьют ровной, кажется, иглой, Но видишь, всматриваясь

(Изъ Рюльера.) Кому изъ васъ, друзья мои, Еще отъ детства не известно, Какъ въ оные волшебны дни Киприде

От детских лет друзья, преданьями родные, На опустевшем поле боевом, Мы, уцелевшие от боя часовые, Стоим

I. Вотъ и у насъ заводятъ речъ о красныхъ, Но, кажется, толкуютъ не впопадъ: Не въ первый разъ, въ усильяхъ

Иссохлось бы перо твое бесплодно, Засухою скончались бы листы, Но помогать бедам искусству сродно: В

[На А. А. Шаховского] . . . . . .поверишь мне на слово. Что над Славянскими я одами зевал, Что комик

Как ни придешь к нему, хоть вечером, хоть рано, А у него уж тут и химик, и сопрано, И врач, и педагог

Комар твой не комар, а разве клоп вонючий; Комар — остряк, шалун, и бойкий и летучий, Воздушная юла

Научи меня молиться, Добрый ангел, научи! Уст твоих благоуханьем Чувства черствые смягчи! Да во глубь

На радость полувековую Скликает нас веселый зов: Здесь с музой свадьбу золотую Сегодня празднует Крылов.

Ни движенья нет, ни шуму В этом царстве тишины; Поэтическую думу Здесь лелеют жизни сны. Дни и ночи беззаботны

Дышит счастьем, Сладострастьем Упоительная ночь! Ночь немая, Голубая, Неба северного дочь! После зноя

Николай! Как Олай Заторчит пред тобой, Поклонись ты ему, Изувеченному В поединке с грозой! Николай!

Семейству П. Я. Убри Отечества и дым нам сладок и приятен. Державин Приятно находить, попавшись на чужбину

(Глава из путешествия в стихах; писана 1825 года) Sta viaior! Досадно слышать: «Sta viator!

Гляжу на картины живой панорамы. И чудный рисунок и чудные рамы! Не знаешь — что горы, не знаешь — что тучи;

Чуден блеск живой картины: Ярко лоснятся вершины, Словно злато на огне; Снег на них под солнцем рдеет

Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье Души, тоскующей в изгнании своем, Святого таинства земное выраженье

В дни лета природа роскошно, Как дева младая, цветет И радостно денно и нощно Ликует, пирует, поет.

Когда, пресытившись природой южной, Родных воспоминаний след ловлю И чувствами мне освежиться нужно И

В хранилище веков, в святыне их наследства, Творцов приветствую, любимых мной из детства, Путеводителей

По зыбким, белым облакам Горят пылающие розы; Денницы утренние слезы Блестят, как жемчуг, по лугам, И

Я на себя сержусь и о себе горюю. Попутал грех меня оставить сень родную, Родных привычек нить прервать

В столицу съехались портретцы мастера. Петр плох, но с деньгами; соперник Рафаэлю — Иван, но без гроша.

Все челобитчики Сатурну И все невольно, с каждым днем, Седому лихоимцу в урну Мы дани грустные несем.

«Зачем в трагедии, недавно сочиненной, Где Фирсис свой талант приносит в дар вселенной, Так часто автор

Ты требуешь стихов моих, Но что достойного себя увидишь в них? Язык богов, язык святого вдохновенья —

(В 1814-м году) Анакреон под дуломаном, Поэт, рубака, весельчак! Ты с лирой, саблей иль стаканом Равно