Стихи Петра Вяземского

Портных у нас в столице много, Все моде следуют одной: Шьют ровной, кажется, иглой, Но видишь, всматриваясь

(Изъ Рюльера.) Кому изъ васъ, друзья мои, Еще отъ детства не известно, Какъ въ оные волшебны дни Киприде

От детских лет друзья, преданьями родные, На опустевшем поле боевом, Мы, уцелевшие от боя часовые, Стоим

I. Вотъ и у насъ заводятъ речъ о красныхъ, Но, кажется, толкуютъ не впопадъ: Не въ первый разъ, въ усильяхъ

Иссохлось бы перо твое бесплодно, Засухою скончались бы листы, Но помогать бедам искусству сродно: В

[На А. А. Шаховского] . . . . . .поверишь мне на слово. Что над Славянскими я одами зевал, Что комик

Как ни придешь к нему, хоть вечером, хоть рано, А у него уж тут и химик, и сопрано, И врач, и педагог

Комар твой не комар, а разве клоп вонючий; Комар — остряк, шалун, и бойкий и летучий, Воздушная юла

Научи меня молиться, Добрый ангел, научи! Уст твоих благоуханьем Чувства черствые смягчи! Да во глубь

На радость полувековую Скликает нас веселый зов: Здесь с музой свадьбу золотую Сегодня празднует Крылов.

Ни движенья нет, ни шуму В этом царстве тишины; Поэтическую думу Здесь лелеют жизни сны. Дни и ночи беззаботны

Дышит счастьем, Сладострастьем Упоительная ночь! Ночь немая, Голубая, Неба северного дочь! После зноя

Николай! Как Олай Заторчит пред тобой, Поклонись ты ему, Изувеченному В поединке с грозой! Николай!

Семейству П. Я. Убри Отечества и дым нам сладок и приятен. Державин Приятно находить, попавшись на чужбину

(Глава из путешествия в стихах; писана 1825 года) Sta viaior! Досадно слышать: «Sta viator!

Гляжу на картины живой панорамы. И чудный рисунок и чудные рамы! Не знаешь — что горы, не знаешь — что тучи;

Чуден блеск живой картины: Ярко лоснятся вершины, Словно злато на огне; Снег на них под солнцем рдеет

Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье Души, тоскующей в изгнании своем, Святого таинства земное выраженье

В дни лета природа роскошно, Как дева младая, цветет И радостно денно и нощно Ликует, пирует, поет.

Когда, пресытившись природой южной, Родных воспоминаний след ловлю И чувствами мне освежиться нужно И

В хранилище веков, в святыне их наследства, Творцов приветствую, любимых мной из детства, Путеводителей

По зыбким, белым облакам Горят пылающие розы; Денницы утренние слезы Блестят, как жемчуг, по лугам, И

Я на себя сержусь и о себе горюю. Попутал грех меня оставить сень родную, Родных привычек нить прервать

В столицу съехались портретцы мастера. Петр плох, но с деньгами; соперник Рафаэлю — Иван, но без гроша.

Все челобитчики Сатурну И все невольно, с каждым днем, Седому лихоимцу в урну Мы дани грустные несем.

«Зачем в трагедии, недавно сочиненной, Где Фирсис свой талант приносит в дар вселенной, Так часто автор

Ты требуешь стихов моих, Но что достойного себя увидишь в них? Язык богов, язык святого вдохновенья —

(В 1814-м году) Анакреон под дуломаном, Поэт, рубака, весельчак! Ты с лирой, саблей иль стаканом Равно

Картузов — сенатор, Картузов — куратор, Картузов — поэт. Везде себе равен, Во всем равно славен, Оттенков

Кто вождь у нас невеждам и педантам? Кто весь иссох из зависти к талантам? Кто гнусный лжец и записной зоил?

Благодарю вас за письмо, Ума любезного трюмо, О вы, которые издавна Екатерина Николавна, По-русски просто

На степени вельмож Сперанский был мне чужд. В изгнанье, под ярмом презрения и нужд, В нем жертву уважал

По зеркалу зыбкого дола, Под темным покровом ночным, Таинственной тенью гондола Скользит по струям голубым.

Великий Петр, твой каждый след Для сердца русского есть памятник священный, И здесь, средь гордых скал

Итак, мой друг, увидимся мы вновь В Москве, всегда священной нам и милой! В ней знали мы и дружбу и любовь

С тех пор как упраздняют будку, Наш будочник попал в журнал Иль журналист наш не на шутку Присяжным будочником стал.

Qui n’a pas l’esprit de son age, De son age a tout le malheur. Voltaire {*} {* Кто не соответствует духу

(Подражание Помару) В столовой нет отлик местам. Как повар твой ни будь искусен, Когда сажаешь по чинам

Графиня! То-то на просторе Изъездили вы белый свет; Знакомы суша вам и море, Как бальный лаковый паркет.

Свод безоблачно синий Иудейских небес, Беспредельность пустыни, Одиноких древес. Пальмы, маслины скудной

Василий Львович милый! здравствуй! Я бью челом на новый год! Веселье, мир с тобою царствуй, Подагру черт

«Per obbedir la», что ни спросишь — На всё готовый здесь ответ: Ну, словно власть в руке ты носишь Вертеть

Бесстыдный лжец, презрительной рукой На гибель мне ты рассеваешь вести; Предвижу я: как Герострат другой

Город чудный, чресполосный — Суша, море по клочкам, — Безлошадный, бесколесный, Город — рознь всем городам!

Год Новый встретя с беспристрастьем, Как день всем прочим дням под стать, Вас с Новым годом, с новым

1 «Чем занимается теперь Гизо российской?» — «Да, верно, тем же всё: какой-нибудь подпиской На книгу

Опять я на большой дороге, Стихии вольной — гражданин, Опять в кочующей берлоге Я думу думаю один.

Зачем Фемиды лик ваятели, пииты С весами и мечом привыкли представлять? Дан меч ей, чтоб разить невинность

Шумит по рощам ветр осенний, Древа стоят без украшений, Дриады скрылись по дуплам; И разувенчанная Флора

За что служу я целью мести вашей, Чем возбудить могу завистливую злость? За трапезой мирской, непразднуемый