Стихи Сергея Гандлевского

П.Мовчану Поездка: автобус, безбожно кренясь, Пылит большаком, не езда, а мученье. Откуда? куда он?

Светало поздно. Одеяло Сползало на пол. Сизый свет Сквозь жалюзи мало-помалу Скользил с предмета на предмет.

Лунный налет – посмотри вокруг – Серый, в сантиметр толщиной, Валит зелень наземь. Азия вдруг Этикеткой

Подступал весенний вечер. Ветер исподволь крепчал. С ближней станции диспетчер В рупор грубое кричал.

Д.Пригову Отечество, предание, геройство… Бывало, раньше мчится скорый поезд — Пути разобраны по недосмотру.

Зверинец коммунальный вымер. Но в семь утра на кухню в бигуди Выходит тетя Женя и Владимир Иванович с

Опасен майский укус гюрзы. Пустая фляга бренчит на ремне. Тяжела слепая поступь грозы. Электричество

Штрихи и точки нотного письма. Кленовый лист на стареньком пюпитре. Идет смычок, и слышится зима.

А. Магарику Что-нибудь о тюрьме и разлуке, Со слезою и пеной у рта. Кострома ли, Великие Луки — Но в

В начале декабря, когда природе снится Осенний ледоход, кунсткамера зимы, Мне в голову пришло немного

Здесь реки кричат, как больной под ножом, Но это сравнение ложь, потому что Они голосят на стократно

Сотни тонн боевого железа Нагнетали под стены Кремля. Трескотня тишины не жалела, Щекотала подошвы земля.

Устроиться на автобазу И петь про черный пистолет. К старухе матери ни разу Не заглянуть за десять лет.

                                                         О.Е. Ливень лил в Батуми. Лужи были выше Щиколоток.

Когда волнуется желтеющее пиво, Волнение его передается мне. Но шумом лебеды, полыни и крапивы Слух полон

Есть старый флигель угловатый В одной неназванной глуши. В его стенах живут два брата, Два странных образа души.

Памяти поэта И с мертвыми поэтами вести Из года в год ученую беседу; И в темноте по комнате бродить В

Молодость ходит со смертью в обнимку, Ловит ушанкой небесную дымку, Мышцу сердечную рвет впопыхах.

Сегодня дважды в ночь я видел сон. Загадочный, по существу, один И тот же. Так цензура сновидений, Усердная

Цыганскому зуду покорны, Набьем барахлом чемодан. Однажды сойдем на платформы Чужих оглушительных стран.

I Самолеты летят в Симферополь, И в Батуми, и в Адлер, и весь Месяц май пахнет горечью тополь, Вызывая

Чикиликанье галок в осеннем дворе И трезвон перемены в тринадцатой школе. Росчерк ТУ-104 на чистой заре

Грешный светлый твой лоб поцелую, Тотчас хрипло окликну впустую, Постою, ворочусь домой. Вот и все.

Я смежу беспокойные теплые веки, Я уйду ночевать на снегу Кызгыча, Полуплач-полуимя губами шепча, — Пусть

Весной, проездом, в городе чужом, В урочный час — расхожая морока. Как водоросль громадная во мгле, Шевелится

Рабочий, медик ли, прораб ли — Одним недугом сражены — Идут простые, словно грабли, России хмурые сыны.

О, если б только не бояться, Когда в рождественскую мглу Вишневым пламенем ложатся Три телефона на углу!

                                 А. Цветкову Как просто все: толпа в буфете, Пропеллер дрогнет голубой

Стоит одиноко на севере диком Писатель с обросшею шеей и тиком Щеки, собирается выть. Один-одинешенек

Мне тридцать, а тебе семнадцать лет. Наверное, такой была Лаура, Которой (сразу видно, не поэт) Нотации

Вот наша улица, допустим, Орджоникидзержинского, Родня советским захолустьям, Но это все-таки Москва.

                               И.Б. Бывают вечера – шатается под ливнем Трава, и слышен водосточный хрип.

До колючих седин доживу И тогда извлеку понемножку Сотню тысяч своих дежавю Из расколотой глиняной кошки.

Вот когда человек средних лет, багровея, шнурки Наконец-то завяжет и с корточек встанет, помедля, И пойдет

Ай да сирень в этом мае! Выпуклокрупные гроздья Валят плетни в деревнях, а на Бульварном кольце Тронут

«Расцветали яблони и груши», — Звонко пела в кухне Линда Браун. Я хлебал портвейн, развесив уши.

Было так грустно, как если бы мы шаг за шагом Хвойной тропинкой взошли на обветренный холм И примостились

                                           М.Т. Сигареты маленькое пекло. Тонкий дым разбился об окно.

Жене Все громко тикает. Под спичечные марши В одежде лечь поверх постельного белья. Ну-ну, без глупостей.

Мне холодно. Прозрачная весна… О.Мандельштам Апреля цирковая музыка — Трамваи, саксофон, вороны — Накроет

Дай Бог памяти вспомнить работы мои, Дать отчет обстоятельный в очерке сжатом. Перво-наперво следует

Мы знаем приближение грозы, Бильярдного раскатистого треска – Позвякивают ведра и тазы, Кликушествует

Среди фанерных переборок И дачных скрипов чердака Я сам себе далек и дорог, Как музыка издалека.

Неудачник. Поляк и истерик, Он проводит бессонную ночь, Долго бреется, пялится в телик И насилует школьницу-дочь.

Растроганно прислушиваться к лаю, Чириканью и кваканью, когда В саду горит прекрасная звезда, Названия

Картина мира, милая уму: писатель сочиняет про Муму; шоферы колесят по всей земле со Сталиным на лобовом стекле;

Без устали вокруг больницы Бежит кирпичная стена. Худая скомканная птица Кружит под небом дотемна.

Две-три ноты в нестройном порядке… Б.К. За Москва-рекой в полуподвале Жил высокого роста блондин.

Скрипит? А ты лоскут газеты Сложи в старательный квадрат И приспособь, чтоб дверца эта Не отворялась невпопад.

Б.Кенжееву Мое почтение. Есть в пасмурной отчизне Таможенный обряд, и он тебе знаком: Как будто гасят