Стихи Степана Щипачева
Как повяжешь галстук, Береги его: Он ведь с красным знаменем Цвета одного. А под этим знаменем В бой
Он в это утро, далеко от дома, дошел до самого конца войны. Он в стольких битвах не оглох от грома, а
Порой мне кажется: тихи в наш громкий век мои стихи. Но были б громче — вдвое, втрое — перекричишь ли
От ночной росы, от холодных звезд в холодцом поту проснулся овес. Прозрачные утренние небеса коснулись
Себя не видят синие просторы, И, в вечном холоде светлы, чисты, Себя не видят снеговые горы, Цветок своей
— Горько! Горько!— им кричат кругом, И некуда от возгласов деваться: Таков обычай — надо целоваться При
И, жизнь охраняя и павших покой, любви всенародной достоин, стоит Севастополь над синью морской – строитель и воин.
В то далекое загляни-ка. Там зверей и птиц голоса. Земляникой да костяникой в Зауралье полны леса.
Ты порой целуешь ту, порою — эту В папиросном голубом дыму. Может быть, в упрёках толку нету, Да читать
Лил дождь осенний. Сад грустил о лете. За мной вода заравнивала след. Мне подсказала дата в партбилете
Опять тревожно, больно сердцу стало и я не знаю, чем помочь ему. Опять старуха ревность нашептала чёрт
Не знаю, как опишу тот вечер, тот страшный июльский вечер?.. Ревела гроза у горы Машук, и ливень был
Две липы у окна. Они родились вместе под теплым ветерком, и подымались вместе, и старятся рядком — и
Знаю я, как волны с камнем спорят. Меж сырых голубоватых скал повстречал я девушку у моря. — Хорошо здесь!
Казалось, было холодно цветам, и от росы они слегка поблёкли. Зарю, что шла по травам и кустам, обшарили
Вас нет еще: вы — воздух, глина, свет; о вас, далеких, лишь гадать могли мы,- но перед вами нам держать ответ.
Я да соседка за стеной, во всей квартире — только двое, а ветер в поздний час ночной то вдруг засвищет
Ты со мной — и каждый миг мне дорог. Может, впереди у нас года, но придет разлука, за которой не бывает
Тебе исполнилось сегодня тридцать восемь. И может быть, хоть с виду весела, ты с грустью думаешь: подходит
Рукою волосы поправлю, иду, как прежде, молодой, но девушки, которым нравлюсь, меня давно зовут «седой».
Что листья падают, что ночь светла, запомню и вовек не пожалею о том, что нас далёко завела кленовая
За селом синел далекий лес. Рожь качалась, колос созревал. Молодой буденновский боец у межи девчонку целовал.
Кончен с августом расчет, и дожди не ждут указок. Серая вода течет струйками с зеленых касок.
Деревья в снегу, и в снегу дома. Недели идут за неделями. Мне грустно прощаться с тобою, зима: с морозами
Жаль не то, что день опять вот прожит, Что опять закат разбрызгал краски, Жаль, что столько милых и хороших
Я хотел бы ходить по дорогам времён, как по нашей стране из района в район. Я хотел бы ходить и в дожди
Ни креста, ни камня даже на могиле этой нет, и никто мне не укажет никаких ее примет. Бугорок, с другими
Природа! Человек — твое творенье, и этой чести у тебя не отберут, но на ноги поставил с четверенек и
Гремела война, кровавя свой след, размалывая нации, расы. Революция… а тебе восемнадцать лет!
Забыть ли блеск твоих глаз, Рук твоих жарких кольцо, Если сквозь слезы не раз Я видел твое лицо.
За селом синел далекий лес. Рожь качалась, колос созревал. Молодой буденновский боец у межи девчонку целовал.
Тот вечер даже для мечты далек. Но вижу через даты все и сроки: над книгою склонился паренек, не правнук
Шар земной, шар земной. Вот он — передо мной. Материки. Острова. Страны. Ливни тропические.
Её к земле сгибает ливень Почти нагую, а она Рванётся, глянет молчаливо,- И дождь уймётся у окна.
Я помню тот год, тот ноябрь ледяной, тифозный… Кавалерийскую школу, товарищей новых, что спали со мной
На самый далекий остров, на край любого материка — сегодня дорога недалека. О, если бы так же просто
У взводного бинт алой кровью промок. Он гильз неостывших струится дымок. Опять поднялись, и опять залегли
Есть книги, как дождик по крышам, как милый приветливый кров, и книги, которые дышат простором на стыке ветров.
Октябрь… Двадцать шестое… Зал аплодирует стоя. Полны все ярусы, все балконы. Рабочие кепки… Шинели фронтовиков…
Отчеканенный моей страной, день, как звонкая монета, золот. Солнца лик — на стороне одной, на другой
В упор нацелены ружья, но головы не клонятся вниз. Два залпа — и долго кружится облако вспугнутых птиц.
Ах, время, помедли, помедли! Я знаю, куда я влеком, а ты вокруг солнца петли кладешь и кладешь венком.
1 Известно не только якутам, откуда зима идёт. В метели, в бураны укутан Памир у звездных ворот.
Какого мненья о себе прославленный Казбек? Высокомерен ли Эльбрус? Судить я не берусь. Когда они туманы
Лютее медведя зима задирала, сыпалась, белая, на башлыки. Полк отступал по лесам Урала; мерзлую хвою
Урал. Он лёг в мою строку Во всю длину, размашисто и строго. Он Азиатскому материку Пришёлся каменным
Жил мальчик в деревне, в лесном краю, и знал только лес да деревню свою, да зауральского неба синь, да
Как хочешь это назови. Друг другу стали мы дороже, Заботливей, нежней в любви, Но почему я так тревожен?
Еланин Скрипит под каблуками снег. Мороз. Еланин до полночи у склада ходит и бормочет стихи.
Субботний день — уже темно в работе отсверкал, и ты сидишь в фойе кино на сквозняке зеркал.