Стихи о войне Твардовского
Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете. Я не слышал разрыва
Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны, В то, что они — кто старше, кто моложе
Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку, И только не могу себе простить: Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку
В тот день, когда окончилась война И все стволы палили в счет салюта, В тот час на торжестве была одна
Навигация по главам На привале Перед боем Переправа О войне Теркин ранен О награде Гармонь Два солдата
Александр Твардовский — Василий Теркин ____________________ Тридцати неполных лет — Любо ли не любо —
Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду.
Быть может, все несчастье От почты полевой: Его считали мертвым, А он пришел живой. Живой, покрытый славой
Вся суть в одном-единственном завете: То, что скажу, до времени тая, Я это знаю лучше всех на свете —
Есть имена и есть такие даты,- Они нетленной сущности полны. Мы в буднях перед ними виноваты,- Не замолить
Кружились белые березки, Платки, гармонь и огоньки, И пели девочки-подростки На берегу своей реки.
На крыльце сидит боец. На скворца дивится: — Что хотите, а скворец Правильная птица. День-деньской, как
Разулся, ноги просушил, Согрелся на ночлеге, И человеку дом тот мил, Неведомый вовеки. Дом у Днепра иль
Не спеши, невеста, Замуж за бойца: Нынче неизвестна Доля молодца. То ли он героем В дом придет родной
Столько было за спиною Городов, местечек, сел, Что в село свое родное Не заметил, как вошел.
Нам памятна каждая пядь И каждая наша примета Земли, где пришлось отступать В пыли сорок первого лета.
Вдоль развороченных дорог И разоренных сел Мы шли по звездам на восток,- Товарища я вел. Он отставал
Чуть зацветёт иван–чай, — С этого самого цвета – Раннее лето, прощай, Здравствуй, полдневное лето.
I Два только года — или двести Жестоких нищих лет прошло, Но то, что есть на этом месте,— Ни город это, ни село.
Костер, что где-нибудь в лесу, Ночуя, путник палит,— И тот повысушит росу, Траву вокруг обвялит.
Вернулся сын в родимый дом С полей войны великой. И запоясана на нем Шинель каким-то лыком.
В лесу, возле кухни походной, Как будто забыв о войне, Армейский сапожник холодный Сидит за работой на пне.
Зачем рассказывать о том Солдату на войне, Какой был сад, какой был дом В родимой стороне? Зачем?
По старой дороге на запад, за Вязьмой, В кустах по оборкам смоленских лощин, Вы видели, сколько там наших
Не всяк боец, что брал Орел, Иль Харьков, иль Полтаву, В тот самый город и вошел Через его заставу.
В пилотке мальчик босоногий С худым заплечным узелком Привал устроил на дороге, Чтоб закусить сухим пайком.
Дробится рваный цоколь монумента, Взвывает сталь отбойных молотков. Крутой раствор особого цемента Рассчитан
В поле, ручьями изрытом, И на чужой стороне Тем же родным, незабытым Пахнет земля по весне.
Нет, ты не думал,- дело молодое,- Покуда не уехал на войну, Какое это счастье дорогое — Иметь свою родную сторону.
Когда пройдешь путем колонн В жару, и в дождь, и в снег, Тогда поймешь, Как сладок сон, Как радостен ночлег.
Два года покоя не зная И тайной по-бабьи томясь, Она берегла это знамя, Советскую прятала власть.
Я слышу это не впервые, В краю, потоптанном войной, Привычно молвится: немые,— И клички нету им иной.
Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости
Ой, родная, отцовская, Что на свете одна, Сторона приднепровская, Смоленская сторона, Здравствуй!
Полночь в моё городское окно Входит с ночными дарами: Позднее небо полным–полно Скученных звёзд мирами.
Позарастали Стежки-дорожки, Где разбегались Мы от бомбежки. Позарастали Мохом-травою Окопы наши Перед Москвою.
Большое лето фронтовое Текло по сторонам шоссе Густой, дремучею травою, Уставшей думать о косе.