Стихи о войне

В сорок пятом, в мае, вопреки уставу Караульной службы, Мы салютом личным подтвердили славу Русского

Я люблю такие игры, Где надменны все и злы. Чтоб врагами были тигры И орлы! Чтобы пел надменный голос

Есть в стане моем – офицерская прямость, Есть в ребрах моих – офицерская честь. На всякую муку иду не упрямясь.

И год второй к концу склоняется, Но так же реют знамена, И так же буйно издевается Над нашей мудростью война.

Раскрываю страницы ладоней, молчаливых ладоней твоих, что-то светлое и молодое, удивленное смотрит из них.

Мальчик маленький в кроватке, Бури озверелый рев. Каркающих стай девятки Разлетаются с дерев.

Гремела война, кровавя свой след, размалывая нации, расы. Революция… а тебе восемнадцать лет!

Теплолюбивый, но морозостойкий, проверенный войною мировой, проверенный потом трактирной стойкой но до

Начну с того, как по дороге вешней, Сверкающей и залитой водой, Вернулся я заметно повзрослевший И в

За нашей спиною остались паденья, закаты… Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый злёт! Мне хочется

1 Я в затишье меж боями Говорить задумал с вами, Вам письмо бы написал. Эх вы, девушки-сестренки, Вам

На улице Десантников живу, Иду по Партизанской за кизилом. Пустые гильзы нахожу во рву — Во рву, что

Я живу, президент, В пресловутой “империи зла” — Так назвать вы изволили Спасшую землю страну… Наша юность

Сколько милых значков На трамвайном билете! Как смешна эта круглая Толстая дама!.. Пассажиры сидят, Как

Стали сны единой достоверностью. Два и три — таких годов орда. На четвертый (кажется, что Лермонтов)

По старой дороге на запад, за Вязьмой, В кустах по оборкам смоленских лощин, Вы видели, сколько там наших

Я хотел бы родиться во всех странах, быть беспаспортным, к панике бедного МИДа, всеми рыбами быть во

Костер, что где-нибудь в лесу, Ночуя, путник палит,— И тот повысушит росу, Траву вокруг обвялит.

На сотни верст, на сотни миль, На сотни километров Лежала соль, шумел ковыль, Чернели рощи кедров.

Я пил за тебя под Одессой в землянке, В Констанце под черной румынской водой, Под Вязьмой на синем ночном

Зима приближается. Сызнова Какой-нибудь угол медвежий Под слезы ребенка капризного Исчезнет в грязи непроезжей.

За каждый букет и за каждый цветок Я людям признателен чуть не до гроба. Люблю я цветы! Но средь них

Наступали. А мороз был крепкий. Пахло гарью. Дым стоял тяжелый. И вдали горели, будто щепки, Старые насиженные села.

Еще тогда нас не было на свете, Когда гремел салют из края в край. Солдаты, подарили вы планете Великий

Пламя жадно полыхает. Сожжено дотла село. Детский трупик у дороги Черным пеплом занесло. И солдат глядит

Говорят, что посмертно Тела наши станут землею. Я поверить готов В немудреную эту молву. Пусть я стану

Сегодня не слышно биенье сердец — Оно для аллей и беседок. Я падаю, грудью хватая свинец, Подумать успев

Есть особая грусть В этой древней земле — Там, где маки в пыли, Словно искры в золе, И где крокусов синие

Мы шли Сталинградом, была тишина, был вечер, был воздух морозный кристален. Высоко крещенская стыла луна

…Запомни эти дни. Прислушайся немного, и ты — душой — услышишь в тот же час: она пришла и встала у порога

Списали сад, с ветвями и корнями: Не плодоносить он и не цветёт. Сломали сад железными конями, — Его

Мерцал закат, как блеск клинка. Свою добычу смерть считала. Бой будет завтра, а пока Взвод зарывался

Май. Россия. Цветёт весна. Отгремела давно война. И сегодня у братских могил Вспомним тех, кто нам жизнь сохранил.

Два чувства дивно близки нам — В них обретает сердце пищу — Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.

8 сентября, обычный день недели, Начало осени, красивое и яркое, Сентябрьский ветерок, и голуби летели

Письмо я старался Писать без помарок: «Пожалуйста, сделайте Деду подарок…» Был долго в пути Музыкальный привет.

I В тени елизаветинских боскетов Гуляют пушкинских красавиц внучки Все в скромных канотье, в тугих корсетах

Сбивают из досок столы во дворе, Пока не накрыли — стучат в домино… Дни в мае длиннее ночей в декабре

Ты помнишь это дело о поджоге Рейхстага? Давний тридцать третий год… Огромный Геринг, как кабан двуногий

Блаженной памяти мой предок Чингисхан, Грабитель, озорник с аршинными усами, На ухарском коне, как вихрь

На вьюке, в тороках, цевницу я таскаю; Она и под локтем, она под головой; Меж конских ног позабываю

Отшумели песни нашего полка, Отзвенели звонкие копыта. Пулями пробито днище котелка, Маркитантка юная убита.

Мы настигали неприятеля. Он отходил. И в те же числа, Что мы бегущих колошматили, Шли ливни и земля раскисла.

Шар земной, шар земной. Вот он — передо мной. Материки. Острова. Страны. Ливни тропические.

Руку притянув к бедру потуже, я пополз на правой, на одной. Было худо. Было много хуже, чем на двух и

И марш вперед уже, Трубят в поход. О как встает она, О как встает… Уронив лобяной облом В руку, судорогой

Нелепой смертью, видно, я умру: Меня задавят стужа, голод, вши. Как нищая старуха, я умру, Замерзнув

Мне близки армейские законы, Я недаром принесла с войны Полевые мятые погоны С буквой «Т» — отличьем старшины.

Н. Асееву Ночь стоит у взорванного моста, Конница запуталась во мгле… Парень, презирающий удобства, Умирает

Привели и застрелили у Днепра. Брат был далеко. Не слышала сестра. А в Сибири, где уж выпал первый снег