Стихи зарубежных поэтов

Увы, Амур меня неволит снова, И я, не верный долгу, сознаю, Что повод к недовольству подаю Царице сердца

Земная ль жила золото дала На эти две косы? С какого брега Принес Амур слепительного снега — И теплой

Из недр прозрачных дива ледяного Исходит пламень, жар его велик, Он сушит сердце, в кровь мою проник

Сердца влюбленных с беспощадной силой Тревога леденит, сжигает страсть, Тут не поймешь, чья пагубнее

Она ступает мягко на траву — И дружно лепестки цветов душистых, Лиловых, желтых, алых, серебристых, Спешат

Ты знаешь край лимонных рощ в цвету, Где пурпур королька прильнул к листу, Где негой Юга дышит небосклон

Тибр, Герм, По, Адидж, Вар, Алфей, Гаронна, Хебр, Тезин, Истр и тот, что Понт разбил, Инд, Эра, Тигр

Эй, проворнее, Хронос! Клячу свою подстегни! Путь наш теперь под уклон. Мерзко глядеть, старина, Как

Амур, судьба, ум, что презрел сурово Все пред собой и смотрит в жизнь былую, Столь тяжки мне, что зависть

Не знает юность совести упреков, Как и любовь, хоть совесть — дочь любви. И ты не обличай моих пороков

Благое место, где в один из дней Любовь моя стопы остановила И взор ко мне священный обратила, Что воздуха

Прекрасным не считался черный цвет, Когда на свете красоту ценили. Но, видно, изменился белый свет, —

О эта злополучная бойница! Смертельной ни одна из града стрел Не стала для меня, а я хотел В небытие

Покорный данник, верный королю, Я, движимый почтительной любовью, К тебе посольство письменное шлю, Лишенное

Когда, являя знаки нетерпенья, Смыкая взор, качая головой Иль торопясь быстрей любой другой Избавиться

Могильный мрамор, статуи царей В грязи времен, под пылью вековой Исчезнут раньше в памяти людей, Чем

Но стоит улыбнуться ей, нежданно Явив пред нами тысячи красот, — В глубинах Монджибелло труд замрет Хромого

Мой стих от блеска внешнего далек, Не признает быстротекущей моды. Зачем чураюсь новомодных строк, Известные

Есть существа, которые глядят На солнце прямо, глаз не закрывая; Другие, только к ночи оживая, От света

Я вижу: Время не таит свирепость, Столетий гордость превращает в прах И рушит исподволь любую крепость

Ее в себе я убила: ведь я ее не любила. Была она — кактус в горах, цветущий пламенем алым; была лишь

Был у меня дружок, А нынче мне несладко? Ушел дружок, лишь пробил срок, Ласточка-касатка. Мой милый на

Долония Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян, Спали целую ночь, побежденные сном благотворным;

Серебристым звуком над жнивьем Льются твои звоны наступившим днем. А когда пожаром солнце отгорит, То

Встревожен мертвых сон, — могу ли спать? Тираны давят мир, — я ль уступлю? Созрела жатва, — мне ли медлить жать?

Давай в огонь бросаться из огня, Тропой восторга рваться к средоточью, — Бесстрастие — пока не для меня

Пусть прелесть матери с умом отца В нем навсегда соединится, Чтоб жил он в добром здравьи до конца С

Алмея ли она? В рассветно-голубые Часы исчезнет ли, словно цветы ночные, Таимые вдали, в безбрежном обаянье

В кипенье нежности сердечной Ты «жизнью» друга назвала: Привет бесценный, если б вечно Живая молодость цвела!

Рябые, серые; зелеными кругами Тупые буркалы у них обведены; Вся голова в буграх, исходит лишаями, Как

Аллен Гинзберг умирает И это в газетах Это в вечерних новостях Великий поэт умирает Но его голос не умрет

О, мягкое и темное скольженье — И, как мечты, в ночи деревья пролетают. Но все сильней атласно-мягкое

Смерть, не тщеславься: се людская ложь, Что, мол, твоя неодолима сила… Ты не убила тех, кого убила, Да

Якобиты на словах, Вам пою, вам пою. Якобиты на словах, Вам пою. Якобиты на словах, Обличу я вас в грехах

Одна скамейка, небо — оттиск серый, Пустой перрон как мрачный силуэт, Двенадцать лет платформе, дальше

я встретил гения в поезде сегодня около шести лет от роду он сидел возле меня и как только поезд пошёл

Учителя голос, усталый и приглушенный, — вечерняя школа…

Апостол радости беспечной, Друзья, я проповедь прочту: Все блага жизни скоротечной Хватайте прямо на