Стихи Брюсова Валерия

Еще мы чужие в мгновенье при встрече, Лепечем банально ненужные речи, Не смеем спросить, не хотим отвечать

Кошмар! Кошмар опять! Один из многих, Историей являемых в бреду: Сонм пауков, огромных, восьминогих

Есть для избранных годы молчания. Они придут — И осудят былые желания… О, строгий суд! Но томленье о

Сестры! нежные сестры! я в детстве вам клялся навеки. «Все напевы» Неспешным ровным шагом, По кочкам

Из тьмы, из бездн иных столетий, Встает, как некий исполин, Величествен в недвижном свете, Центродворец

Опять, опять, опять, опять О прошлом, прежнем, давнем, старом, Лет тридцать, двадцать, десять, пять Отпетом, ах!

Со всеми мы братья, Всем открыли объятья, Зверям, и тучам, И теням летучим. Всех любим, всем верим, Смеемся

Вот они, скорбные, гордые тени Женщин, обманутых мной. Прямо в лицо им смотрю без сомнений, Прямо в лицо

Они сошлись в дубраве дикой, Они столкнулись в летний день, Где луг, поросший повиликой, Огородила сосен тень.

Хавват владычица! Богиня, царица! Се — я связываю, Я — Мацлия.

Звон отдаленный, пасхальный, Слышу сквозь завесу дней. Тихо бреду я, печальный, В мире вечерних теней.

И в ужасе я оглянулся назад, И понял безумие жизни. — Померк! да, померк торжествующий взгляд, Ты понял

О нет, мне жизнь не надоела, Я жить хочу, я жизнь люблю! А. Пушкин Идут года. Но с прежней страстью

Верные челны, причальте К этим унылым теснинам. Здесь, на холодном базальте, Черную ночь провести нам!

Да, пробил последний, двенадцатый час! Так звучно, так грозно. Часы мировые окликнули нас. О, если б

Ты — монахиня! лилия бога! Ты навеки невеста Христа! Это я постучал в ворота, Это я у порога!

В этом море кто так щедро Сев утесов разбросал, Кто провел проливы в недра Вековечных скал?

Томно-мятежный Сдержанный трепет Руки нам свяжет; Радостной дрожью Губы нам сцепит; Заповедь божью Вкрадчиво-нежный

О ловкий драматург, судьба, кричу я «браво» Той сцене выигрышной, где насмерть сам сражен, Как все подстроено

Не надо заносчивых слов, Не надо хвальбы неуместной. Пред строем опасных врагов Сомкнемся спокойно и тесно.

Как силы светлого и грозного огня, Как пламя, бьющее в холодный небосвод, И жизнь, и гибель я;

Зигзаги Волны Отваги Полны, И саги Луны Во влаге Слышны! Запрета В искусство Мне нет. И это Предчувствий Сонет.

1 Черное море голов колыхается, Как живое чудовище, С проходящими блестками Красных шапочек, Голубеньких

Тяжела, бесцветна и пуста Надмогильная плита. Имя стерто, даже рыжий мох Искривился и засох.

1 Темная улица; пятнами свет фонарей; Угол и вывеска с изображеньем зверей. Стройная девушка;

Мы встанем с тобой при свечах, Дитя мое! Мы встанем с тобой при свечах, Дитя мое! На черно-безжизненный

(Топология Пентадия) Пастырь, оратай, воин, пас, возделывал, низил, Коз, огород, врагов — веткой, лопатой, мечом.

Я — Цирцея, царица; мне заклятья знакомы; Я владычица духов и воды и огня. Их восторгом упиться я могу

Встарь исчерченная карта Блещет в красках новизны — От былых Столбов Мелькарта До Колхидской крутизны.

И что один твой выражает взгляд, Того весь мир пересказать не может. Фет Примите скромный триолет, Где

Я в высокой узкой башне, Кто меня привел сюда? Я в высокой узкой башне Гость — надолго, гость — всегдашний

Я не был на твоей могиле; Я не принес декабрьских роз На свежий холм под тканью белой; Глаза других не

Тоска неясная о чем-то неземном. Минский Я часто размышлял о сущности вещей, Я их лишал и красок, и пространства

Пророчица Кассандра! — тень твоя, Путь совершив к благословенной Лете, Не обрела утех небытия, И здесь

Когда стоишь ты в звездном свете, Смотря на небо, не забудь, Что эти звезды, блестки эти И те, что слиты

Лестью солнца в лоск обласкан, Берег вплел в меандр меандр, — Франт во фраке! скалы — лацкан;

Лед и уголь, вы — могильны! Что-то было и прошло, Черный уголь, тусклый, пыльный, Лед, блестящий как стекло!

Опять к любимым мелочам, Я думал, жизнь меня принудит: К привычным песням и речам… Но сны мрачны, и по

О, если б знала ты, что пред тобою было, Когда бежал корабль к туманной полосе, От милой Франции к Шотландии

Как странно! Круг луны; Луг белым светом облит; Там — ярки валуны; Там — леса черный облик.

Мне кажется, что в саване я, Лежу в глухой земле. Где все восторги плавания Под солнцем и во мгле?

В мире широком, в море шумящем Мы — гребень встающей волны. Странно и сладко жить настоящим, Предчувствием

(Сапфический метр Сульпиция Луперка) Суждена всему, что творит Природа (Как его ни мним мы могучим), гибель.

А.М. Федорову Был день войны, но час предсмертный дня. Ноябрьский воздух нежил, как в апреле.

Он не искал — минутно позабавить, Напевами утешить и пленить; Мечтал о высшем: Божество прославить И

1 Кто поздно иль рано придет к сим воротам, Пусть говорит учтиво и другом станет нам. Молчание не трудно

Как дни тревожит сон вчерашний, Не память, — зов, хмельней вина, — Зовет в поля, где комья пашни Бьет

Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу, И, в волны пролитому, яркому олову

О чем еще мечтать мне в жизни этой? Все ведомо, изжито, свершено: От снов травы, лучом весны согретой

Одинокая старая ель, Еще сохраняя Девичью стройность ствола, Все шепчет чуть слышно про дальнюю цель