Стихи Брюсова Валерия

От Альп неподвижных до Па-де-Кале Как будто дорога бежит по земле; Протянута лентой бесцветной и плоской

Хорошо нам, вольным дымам, Подыматься, расстилаться, Кочевать путем незримым, В редком воздухе теряться

Последний день Сверкал мне в очи. Последней ночи Встречал я тень. А. Полежаев И ночи и дни примелькались

(Александрийский стих) Заслушались тебя безмолвные наяды, О муза юная, влюбленная в каскады, У входа

Из-за облака скользящий Луч над эмблемой водой Разбивается блестящей, Серебристой полосой. И спешит волна

Есть ясное безветрие Без плачущего «я». «Тишина» Погасни, исчезни В безбрежной бездне, Мой бедный друг…

Угрюмый облик, каторжника взор! С тобой роднится веток строй бессвязный, Ты в нашей жизни призрак безобразный

Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом Кружит огни Париж, своим весельем пьян. Смотрю на облик твой;

Что устоит перед дыханьем И первой встречею весны! Ф. Тютчев Снова, с тайной благодарностью, Глубоко

Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни. И вот тогда, в таинственной тени

Не часто радует поэта Судьба, являя перед ним Внезапно — столп живого света, Над краем вспыхнувший родным!

Давно охладели, давно окаменели Те выкрики дня, те ночные слова: Эти груди, что спруты, тянулись ко мне ли?

И вас я помню, перечни и списки, Вас вижу пред собой за ликом лик. Вы мне, в степи безлюдной, снова близки.

Мое чело в последний раз Венчал сегодня лавр победный, На колеснице заповедной, Ловя лучи на панцирь

В угрюмом сумраке ночей безлунных Люблю я зыбкость полусонных вод. Приникнув к жесткости оград чугунных

Кто председатель? кто вожатый? Не ты ли, Гордый Дух, с мечом, Как черный нетопырь — крылатый, Но ликом

Посвящ. В.М.Ф. Вот он стоит, в блестящем ореоле, В заученной, иконописной позе. Его рука протянута к

С конки сошла она шагом богини (Лилия белая, взросшая в тине!). Долго смотрел я на правильность линий

(Склад новонародных песен) 1 Я присела на крылечко, Вася подарил колечко. Я прошлася на лужочек, Федя

Сдвинь плотно, память, жалюзи! Миг, стань как даль! как мир — уют! Вот — майский день; над Жювизи Бипланы

…между двойною бездной… Ф. Тютчев Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, Я живу двойной любовью, жизнью

Я в море не искал таинственных Утопий, И в страны звезд иных не плавал, как Бальмонт, Но я любил блуждать

Я помню вечер, бледно-скромный, Цветы усталых георгин, И детский взор, — он мне напомнил Глаза египетских богинь.

…между двойною бездной… Ф. Тютчев Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, Я живу двойной любовью, жизнью

Вы только промелькнули, — аккуратной, Заботливой и ласковой всегда. В чем ваша жизнь? Еще мне непонятно…

Под вопль вражды, под гулким гневом Недаром вы легли в веках, — Упал над миром тучным севом Ваш огненно-кровавый прах.

Краткими складками взморщи, Ветер, пугливую гладь, Пленную пену на взморьи К темным утесам приладь!

Пора сознаться: я — не молод; скоро сорок. Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла? Что впереди?

Люблю я вспоминать утраченные дни. С укором горестным являются они И душу тяготят правдивыми словами.

Зубцы, ремни, колеса, цепи, Свист поршней, взмахи рычага; Вне — замыслы, наружу — цели, Но тайна где-то

Месяц бледный, словно облако, Неподвижный странный лес, Там далеко шпиль — и около Золотой, блестящий крест.

(Триолет-анафора) Мой милый маг, моя Мария, — Мечтам мерцающий маяк. Мятежны марева морские, Мой милый

Мы в лодке вдвоем, и ласкает волна Нас робким и зыбким качаньем. И в небе и в нас без конца тишина, Нас

Тощий мох, кустарник чахлый, Искривленная сосна, Камень, сумрачный и дряхлый, Белой пыли пелена… Древней

На площади, полной смятеньем, При зареве близких пожаров, Трое, став пред толпой, Звали ее за собой.

Не как пришлец на римский форум Я приходил — в страну могил, Но как в знакомый мир, с которым Одной душой

Настали дни печальные, как воды В наполненном пруду под сенью ив. Я вдаль иду один, и дни, как годы

Миг, лишь миг быть Земле в данной точке вселенной! Путь верша, ей сюда возвратиться ль, и как?

Горящее лицо земля В прохладной тени окунула. Пустеют знойные поля, В столицах молкнет песня гула.

Когда святых наук начала Я постигал во храме Фта, Меня, я помню, искушала Твоя земная красота.

Нет мне в молитве отрады, Боже мой, как я грешна! Даже с мерцаньем лампады Борется светом луна.

Умер великий Пан Она в густой траве запряталась ничком, Еще полна любви, уже полна стыдом. Ей слышен

Пусть он останется безвестным За далью призрачной неведомых морей, Пусть он не станет вымеренным, тесным

Свои торжественные своды Из-за ограды вековой Вздымал к простору Храм Свободы, Затерянный в тайге глухой.

Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч, Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!

Во мгле ночной Горят огни, А надо мной Глаза твои. Зачем же ты, Улыбка дня, У темноты Нашла меня?

(Одностопные хореи) Моря вязкий шум, Вторя пляске дум, Злится, — где-то там… Мнится это — к нам Давний

Додунул ветер, влажный и соленый, Чуть дотянулись губы к краю щек. Друг позабытый, друг отдаленный, Взлетай

К Эде Я читал у поэтов о счастьи, похожем на сон, А теперь я блаженством таким же и сам опьянен.

Н. Львовой Мой факел старый, просмоленный, Окрепший с ветрами в борьбе, Когда-то молнией зажженный, Любовно