Стихи Брюсова Валерия

Над буйным хаосом стихийных сил Сияла людям Мысль, как свет в эфире. Исканьем тайн дух человека жил

Здесь раннего посева всходы, Здесь воплощенье давних грез, Мечты былые я сквозь годы, Как зерна чистые, пронес.

Зыблются полосы света В черной, холодной воде. Страстным вопросам ответа Нет в этом мире нигде!

Иду но бульвару. В померкшей листве, Как бабочки, роем блестят фонари, Как бабочки, роем в моей голове

Из тихих бездн — к тебе последний крик, Из тихих бездн, где твой заветный лик Как призрак жизни надо

Алый бархат вечереет, Горделиво дремлют ели, Жаждет зелень, и iюль Колыбельной лаской млеет… Нежно отзвуки

Vox populi…[1] Давно я оставил высоты, Где я и отважные товарищи мои, Мы строили быстрокрылый Арго, —

Нет, я люблю тебя не яростной любовью, Вскипающей, как ключ в безбрежности морской, Не буду мстить тебе

За полем снежным — поле снежное, Безмерно-белые луга; Везде — молчанье неизбежное, Снега, снега, снега, снега!

Отточенный булат — луч рдяного заката! Твоя игрушка, Рок, — прозрачный серп луны! Но иногда в клинок

Иду скоро в дом свой я, Путь мой проторен. Ждет меня любовь моя, Про меня ей сон. Я люблю ее весьма

Я пустынной шел дорогой Меж отвесных, тесных скал, — И внезапно голос строгий Со скалы меня позвал.

(Повторные рифмы) Как девушки скрывались в терем, где в окнах пестрая слюда, В Мечте, где вечный май

Торжественно-больное беспокойство, В тебе родник невысказанных строф. Я так томлюсь, я зарыдать готов

День обессилел, и запад багряный Гордо смежил огневые глаза. Белы, как дым из кадильниц, туманы, Строги

Кого из жизни бури выбили, Кто сух, как запыленный куст, Не выдавай желанья гибели И дум, что мир уныл

В светлом жемчуге росинок Чаши бледные кувшинок Тихо светят меж тростинок, И несчетный строй былинок

Зелен березами, липами, кленами, Травами зелен, в цветах синь, желт, ал, В облаке жемчуг с краями калеными

Великолепная могила! Пушкин Где море, сжатое скалами, Рекой торжественной течет, Под знойно-южными волнами

Не запела, застонала, Заскрипела то, что знала, И забыла, — быль иль сон? Песня — вздохи, пляска — стон.

Нас — миллионы. Всюду в мире, Разбросан, сев костей лежит: В степях Нумидий и Ассирии, В лесах Германий и Колхид.

Я видел искры от кирки, Ударившей о камень. Вы, силы пламени, легки, Люблю тебя, о пламень!

Я от стыда закрыл лицо И пал, целуя прах дорожный… Кричите, смейтесь мне в лицо: Я все свершил, что невозможно!

1 Роса ложится, но солнце всходит, И в росах тают все отраженья, Но дни, и ночи, и годы проходят, — В

Вот опять мы уносимся, взброшенные Беспощадным размахом качелей, Над лугами, где блещут некошеные Снеговые

Когда я, юношей, в твоих стихах мятежных Впервые расслыхал шум жизни мировой: От гула поездов до стона

Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест. Каменьев сумрачная груда Блистала под мерцаньем звезд.

(Внутренние постоянные рифмы) Лесные тропинки! лесные тропинки! не раз и не два Вы душу манили под тихие

Люблю в закатном замираньи Луча, над блестками зыбей, На миг немое трепетанье Пугливых, сизых голубей;

Марриэтовы мичманы, Вы, лихая ватага, — Здесь лукаво-комичные, Там живая отвага! Вслед за вами, по вспененным

Месяц серпом умирающим Смутно висит над деревьями; Тени встают умоляюще, Тянутся ветви виденьями.

О, лень моя! ты — вожделенный сад! Mуни Мое упорство, ты — неукротимо! Пусть яростно года проходят мимо

В уголку далеком парка, Солнцем залитая ярко, Дремлет мраморная арка, — Память пышной старины;

Мысли священные, жальте Жалами медленных ос! В этой толпе неисчетной, Здесь, на вечернем асфальте, Дух

На песке, пред дверью бестиария, На потеху яростных людей, Быть простертым в сетке сполиария, Слыша дикий

На людной улице, безумной и мятежной, Мы встретились на миг. Знакомый взор с какой-то грустью нежной

Наше войско двигалось мирно, Оно вступило в области Геруша. Наше войско двигалось мирно, Оно сломило

Небо задернула бледная пленка, Солнце мигает, и солнце бледно… Мой дорогой, посмотри же в окно!

Ночное небо даль ревниво сжало, Но разубрался в звездах небосклон. Что днем влекло, томило, угрожало

О, плачьте, о, плачьте До радостных слез! — Высоко на мачте Мелькает матрос. За гранью страданий Есть

Сквозь легкий дым земных воспоминаний Светлеет глубь зажизненных страстей, Я ль тот пловец, кто взносит

(Глубокие рифмы) Она прелестна, как весной лился, Как ель стройна, как серна сложена; А дряхлый муж

Осенний день был тускл и скуден, А воздух недвижимо жгуч. Терялся луч больных полуден В бескрайности

Я слышу лай моих любимых дум, Их голоса и радостны, и звонки; И вот к крыльцу коня подводит грум, И вот

Стародавней Ярославне тихий ропот струн; Лик твой скорбный, лик твой бледный, как и прежде, юн.

1 Тихо плещут воды Рейна, Лижут сглаженный утес. На моей груди лилейной Ворох спутанных волос.

Здесь, где к прудам нависают ракиты, Уток узорный навес, Что нам застылые в сини ракеты Вечно неведомых звезд?

Под бананом, под бананом Хорошо с тобой лежать вдвоем. Словно в беге быстром, пьяном, В поле уносимы

Поклоняются многие мне В часы вечерние, Но молитвы к бледной луне Еще размернее! Женщины, лаская меня

Он в старой раме, с блеклыми тонами, В губах усмешка, взгляд лукав и строг, И кажется, везде следит за