Стихи Павловой Веры

Снег. Над балконом флаги пеленок. Первый, блин, комом в горле ребенок. Санки возила по редколесью.

Я не вру, а слово врет, фразы складываются косо. Говорю, как будто рот не опомнился от наркоза, под которым

телефонные кнопки похожи на четки Господи помилуй занято

Под черепаховой гребёнкой заката: надо же — я рыжая! А может быть, родить ребёнка? Не может быть, что

Всходить на костёр Жанною, взвиваться над ним Лилит… Слёзы — автоматическая противопожарная система.

Граница — синяк. Её расширение — шишка. Здорово, земляк! Что слышно из дому, братишка? Что носят?

Нежности мурашки, ноты для слепых. Плоше первоклашки я читаю их. Может быть, Мефодий, может быть, Кирилл

Любовь – урок дыханья в унисон. Беда – урок дыхания цепного. И только сон, и только крепкий сон – урок

Весть обызвестковалась. Смерть нашла в моей груди незанятое место и там в клубок свернулась и пригрелась

Жизнь в посудной лавке… Мы, слоняясь по ней, знали цену ласке, знали: она ценней боли, знали, сколько

Нечистая, чистых учу чистоте, как будто от этого сделаюсь чище. Не в силах сознаться в своей нищете

Вот и пришли времена мать от груди отнимать. Зачем мужчине жена? Помочь оплакивать мать. Скоро узнаешь

Речки на закате красноречье, прямодушие дорожки лунной — всё тебе подсказка, человече: думай!

Я счастлива, ты — одинока. Он рядом со мной. Ты — далеко. И лишь фотокарточки старые Ему говорят о тебе.

Буду писать тебе письма, в которых не будет ни слова кокетства, игры, бравады, лести, неправды, фальши

Века закроются как веки, сомкнутся веки как века, и реки слез, и крови реки свои затопят берега.

Ребенком, в середине мая, стрекозьи роды принимая, природа, я тебя читала на языке оригинала.

Заплетала косички, в музыкалку вела. Прививала привычки. Упрямство привила. Бах, Клементи и Черни, приходите

вижу сырую землю — и хочется играть в ножички вижу сухой асфальт — и хочется играть в классики вижу проточную

Мгновение в полете — мотылек. Лови, лови! В ладонях шевеленье щекотно. А раскроешь — там листок, еще

Самое жаркое — на поверхности. Самое сладкое — где? — На дне. Это сказано не о верности, не о кофе в

Если хмуришь брови, значит, я ни при чём. Если вижу профиль, значит, ты за рулём. Если с плеча рубишь

на песке необитаемого острова на стенах камеры смертников ногтями на крышке гроба проснувшись под землёй

Одиночество в квадрате окна, одиночество в кубе комнаты, когда хочешь остаться одна и серьёзно обдумать

Больше жизни люблю того, с кем жизнь не делю. Меньше жизни люблю того, кого вообще не люблю.

Завещание — план прожитой жизни. Над своим гробом не хочу слышать си-минорный прелюд Рахманинова, allegretto

По счету — почести. По смете — утраты. Радости — в кредит. Я — сон, который снится смерти. Тссс, не буди

Подростковая сексуальность… А разве бывает другая? Любовный опыт… А разве бывает другой? Знаешь, любимый

В ранец тетрадки собраны, прядки под шапку спрятаны… Память моя, ты добрая, мягкая, деликатная!

Город, в котором снег пачкается в полете, город, в котором смех горек уже в зиготе, город, в котором

Изнемогаешь от борьбы И от любви к своей супруге? Тогда зачем с тобою мы Живем, заботясь, друг о друге?

Поколенье, лишённое почерка и походки, не голос — синхронный закадровый перевод, тебе провожать меня

Попытка не пытка. Не пытка вторая попытка. А третья попытка изрядно похожа на пытку. Четвертая — пытка.

Ласка через порог сна. Во сне? В полусне? Что такое порок, я не знаю, зане льнут, вслепую сплетясь, друг

Трудолюбив напарник, крови богата руда. Сердце мое, ударник сизифова кап. труда, иррационализатор, автор

Как у того осла морковь, перед лицом — зеркало. Долго, к себе питая любовь, я за собой бегала.

Просеивают птицы тишину сквозь мелкое серебряное сито. Сосна сосне: сосни, и я сосну. Закат рассвету

Дни стоят такие нежилые — кто поставил, для чего стоят? Чтобы птицы пререкались злые? Чтобы с крыш ритмично капал яд?

Радуюсь, радуюсь, радуюсь… Зла, горяча, чиста, сила твоя — радиус моего живота. Павши на лоно замертво

Наконец-то повезло! Неужели наяву? Понимаешь с полусло, подпеваешь с полузву, приголу — и нет уста.

Память, дырявый мешок, стольких бессонниц напасть! Было ли ей хорошо в час, когда я началась, — маме?

Этих слов не снести почтальону, самолету крениться крылом, этих, пахнущих сердцем паленым и покоем, пошедшим

Надкусив эту смерть, как плод с пресловутого древа, потеряла свой рай, и вот я бездомна, как Ева.

Перед дальней дорогой приляжем, старина!.. Первых любовей много, последняя — одна. Продлись, помедли

Мужчина женщине родина. Мужчине женщина путь. Как много тобою пройдено! Родной, отдохни чуть-чуть: вот

Жилплощадь – площадь жил, покровов, мышц, костей. Гостиниц старожил уже не ждет гостей. Куда он не спешит?

Семья — это семь ты: ты ласковый, ты курящий, ты снящийся, ты не спящий, спортивный канал смотрящий

Ты вольно или невольно Нас сопоставляешь. И эти твои сравнения Ранят меня вновь и вновь. Ты делаешь мне

О чем? — О выживанье после смерти за счет инстинкта самосохраненья, о мягкости, о снисхожденье тверди

Всю зиму ждала весны, и вот — снег начал таять, и так его стало жалко! Как в день развода — поедем к