Стихи Павловой Веры

Снег. Над балконом флаги пеленок. Первый, блин, комом в горле ребенок. Санки возила по редколесью.

Я не вру, а слово врет, фразы складываются косо. Говорю, как будто рот не опомнился от наркоза, под которым

У святителя вместо спины штукатурка церковной стены У нечистого вместо спины шоколад глазурованной тьмы

Брови домиком — живи в нём, сколько хочешь. Для тебя мне жалости не жалко. То, что ты жилетку мне промочишь

До свиданья, мой хороший! Протрубили трубы. Зеркало в твоей прихожей поцелую в губы. В щёчку.

Путешествовать, выбирать место, в котором умирать, возвращаться, не узнавать место, в котором выживать.

Рассказано наперебой понятно только нам двоим когда мы говорим с тобой язык становится родным не растолкуешь

Беременная чёрная кошка перебежала дорогу — что это может значить? Усилится ли несчастье, если черны

О жизни будущаго века — на языке веков минувших… О паюсная абевега столетий, плавником блеснувших, о

Боясь сделать то, что уже сделано, делаешь это снова и снова. И страх оседает в душе. В жизни нет ничего

У меня сногсшибательные ноги и головокружительная шея, и лёгкое, удобное в носке, не сковывающее движенья

Ворон на голой ветке — гений погребений. Памятники — пометки на полях сражений. Только уже не вспомнить

Печаль печалей: оглушительный некрик повесившегося на пуповине. Отцовство — остров. Материнство — материк.

Снаружи это называется Подъезд. И изнутри — Подъезд. Скажи, нелепость? Ему бы надо называться Крепость

Отпала от пола, отпела о поле, припала к поле твоего долгополого, не мужского, не женского облачения

Не солнечнострунная лира, увитая гроздьями роз, но медленный труд ювелира — огранка непролитых слез.

Была ли я новатором? — Нет. Была ли первопроходцем? — Едва ли. Но стоило мне изобрести велосипед, как

Шале под горой, виноградника вязь… Жители рая, на первый-второй рассчитайсь! Первый. Вторая.

Слово, слово, что там, в начале? Раскладушка, на которой меня зачали по пьяни, по неопытности, по распределенью

Как нет на нет суда? Как раз на нет и суд, а нет суда на да. Встать, суд идет. Идут плоты веков, плотва

Зорю бьют. Избита в кровь заря, и в штыки её встречают ели. Птицы освистали звонаря и осипших певчих перепели.

плыви теченьем полдневной реки в полночном омуте плавай читай по линиям левой руки то что написано правой

Долго ли бояться высоты, мяться на пороге мироздания? Пояс Ориона — три звезды над стихотвореньем без названия.

Тринадцать дней — и новый год состарился. С каким злорадством я волокла на свалку ёлку! Ну-с, кто из

Нет любви? — Так сделаем ее! Сделали. Что дальше будем делать? — Сделаем заботу, нежность, смелость

гром картавит ветер шепелявит дождь сюсюкает я говорю чисто

Нежность больше не делится на состраданье и страсть. В цельное легче целиться, но труднее попасть.

Господи, зачем ты в одночасье столько раз сменяешь гнев на милость? Отличать отчаянье от счастья сердце

Мочился на светлячка но тот не погас взлетел и прямо мне на штаны и я плясала визжа боялась что загорюсь

Вспомнить тебя, а не твои фотографии, вспомнить себя, а не свои дневники, — нет никакой надежды.

Не взбегай так стремительно на крыльцо моего дома сожженного. Не смотри так внимательно мне в лицо, ты

Реку берега берегут, а она их не бережёт. Реку берега стерегут, да кто ж такую устережёт. А они под ручки

Зачатая за Полярным кругом, выношенная полярной ночью назло черным вьюгам, рвущим дыханье в клочья, я

Ждать награды, считать удары, сжимать в кармане в часы тревог ключ от рая — такой старый, что страшно

Одной любовью жива, другие напрочь забыв, одни и те же слова пою на разный мотив — то баховский, то блатной.

Любовь — тенор-альтино* Ты понял меня, скотина? ______________ * Мужской альтовый голос.

телефонные кнопки похожи на четки Господи помилуй занято

Под черепаховой гребёнкой заката: надо же — я рыжая! А может быть, родить ребёнка? Не может быть, что

Всходить на костёр Жанною, взвиваться над ним Лилит… Слёзы — автоматическая противопожарная система.

Граница — синяк. Её расширение — шишка. Здорово, земляк! Что слышно из дому, братишка? Что носят?

Нежности мурашки, ноты для слепых. Плоше первоклашки я читаю их. Может быть, Мефодий, может быть, Кирилл

Любовь – урок дыханья в унисон. Беда – урок дыхания цепного. И только сон, и только крепкий сон – урок

Весть обызвестковалась. Смерть нашла в моей груди незанятое место и там в клубок свернулась и пригрелась

Жизнь в посудной лавке… Мы, слоняясь по ней, знали цену ласке, знали: она ценней боли, знали, сколько

Нечистая, чистых учу чистоте, как будто от этого сделаюсь чище. Не в силах сознаться в своей нищете

Вот и пришли времена мать от груди отнимать. Зачем мужчине жена? Помочь оплакивать мать. Скоро узнаешь

Речки на закате красноречье, прямодушие дорожки лунной — всё тебе подсказка, человече: думай!

Я счастлива, ты — одинока. Он рядом со мной. Ты — далеко. И лишь фотокарточки старые Ему говорят о тебе.

Буду писать тебе письма, в которых не будет ни слова кокетства, игры, бравады, лести, неправды, фальши

Века закроются как веки, сомкнутся веки как века, и реки слез, и крови реки свои затопят берега.