Стихи Солоухина Владимира

Отплескались ласковые взоры Через пряжу золотых волос. Ах, какие синие озера Переплыть мне в жизни привелось!

Роса горит. Цветы, деревья, звери И все живое солнца жадно ждет. В часы восхода в смерть почти не верю

Я обманул ольху. В один из зимних дней, На берегу застывшей нашей речки Я наломал заснеженных ветвей

Профаны, Прежде чем съесть гранат, Режут его ножом. Гранатовый сок по ножу течет, На тарелке красная лужица.

Греми, вдохновенная лира, О том сокровенном звеня, Что лучшая женщина мира Три года любила меня.

Велели очерк написать О свиноферме мне. Давно затихли голоса Столичные в окне. Давным-давно соседи спят

Ревную, ревную, ревную. Одеться бы, что ли, в броню. Верну я, верну я, верну я Все, что нахватал и храню.

В лесу еловом все неброско, Приглушены его тона. И вдруг белым-бела березка В угрюмом ельнике одна.

Мне позабыть уже не рано, Как сапоги на марше трут. Рука, отвыкнув от нагана, Привыкла к «вечному перу».

Скоро кончится белая вьюга, Потекут голубые ручьи. Все скворечники в сторону юга Навострили оконца свои.

Итак, любовь. Она ли не воспета, Любви ль в веках не воздано свое! Влюбленные великие поэты «Сильна

Из-за леса, где в темно-зеленом Ярко-красным вспыхнули осины, Вышел в небо к югу заостренный, Вожаком

Солнце разлито поровну, Вернее, по справедливости, Вернее, по стольку разлито, Кто сколько способен взять

Ветер Летит над морем. Недавно он не был ветром, А был неподвижным, теплым воздухом над землей.

Я к ночи из лесу не вышел, Проколобродив целый день. Уж, как вода, все выше, выше Деревья затопляла тень.

В храме — золоченые колонны, Золоченая резьба сквозная, От полу до сводов поднимались. В золоченых ризах

После первых крещений в Тулоне Через реки, болота и рвы Их тянули поджарые кони По Европе до нашей Москвы.

Лесная узенькая тропка Вела девчонку от людей. Девчонка оглянулась робко, И стало очень страшно ей.

Растопит солнце грязный лед, В асфальте мокром отразится. Асфальт — трава не прорастет, Стиха в душе

Я вне закона, ястреб гордый, Вверху кружу. На ваши поднятые морды Я вниз гляжу. Я вне закона, ястреб

Вышло солнце из-за леса, Поредел туман белесый, И в деревне вдоль реки Закудрявились дымки, На цветок

Спугнув неведомую птицу, Раздвинув заросли плечом, Я подошел к ручью напиться И наклонился над ручьем.

В Иванов день набраться духу И в лес идти в полночный час, Где будет филин глухо ухать, Где от его зеленых

Над черными елями серпик луны, Зеленый над черными елями. Все сказки и страсти седой старины.

Здесь гуще древесные тени, Отчетливей волчьи следы, Свисают сухие коренья До самой холодной воды.

За горем горе, словно злые птицы, А за напастью — новая напасть… Что было делать, чтобы защититься?

Уходило солнце в Журавлиху, Спать ложилось в дальние кусты, На церквушке маленькой и тихой Потухали медные кресты.

Ах, мечтатели мы! Мало было нам розовой розы, Сотворили, придумали, вывели наугад Белых, чайных, махровых

У вод, забурливших в апреле и мае, Четыре особых дороги я знаю. Одни Не успеют разлиться ручьями, Как

Я тех мест святыми не считаю, Я от тех лесов почти отвык. Там по мне, наверно, не скучает Очень звонкий

На потухающий костер Пушистый белый пепел лег, Но ветер этот пепел стер, Раздув последний уголек.

«Журавли улетели, журавли улетели! От холодных ветров потемнела земля. Лишь оставила стая средь бурь

Ты текла как вода, Омывая то камни, то травы, Мелководьем блеща, На текучие струи Себя Бесконечно дробя.

Глухая ночь сгущает краски, И поневоле страшно нам. В такую полночь без опаски Подходят волки к деревням.

У глаз у твоих чистоты родниковой, Над ними, где бьется огонь золотой, Забудусь я, как над водой ручейковой

Сегодня утром я заканчивал стихотворение И долго мучился над словом, которое не хотело приходить.

Я тебе и верю и не верю, Ты сама мне верить помоги. За тяжелой кожаною дверью Пропадают легкие шаги.

Над полями, над лесами То снега, то соловьи. Сел я в сани, Сел я в сани, А эти сани не свои.

На пашни, солнцем залитые, На луговой цветочный мед Слетают песни золотые, Как будто небо их поет.

Забор отменно прочен и колюч, Под облака вздымается ограда… Старик уйдет, в кармане спрятав ключ От леса

Все смотрю, а, верно, насмотреться На тебя до смерти не сумею. Меж подруг своих, красивых тоже, Ты как

Тут и полдень безмолвен, и полночь глуха, Густо спутаны прочные сучья. Желтоглазые совы живут по верхам

Дорогами густо оплетены Просторы страны, что лежат, широки. Ездят и ездят по дорогам страны, Как солдаты

Мы — волки, И нас По сравненью с собаками Мало. Под грохот двустволки Год от году нас Убывало.

Зверей показывают в клетках — Там леопард, а там лиса, Заморских птиц полно на ветках, Но за решеткой небеса.

Прадед мой не знал подобной резвости. Будучи привержен к шалашу. Все куда-то еду я в троллейбусе, И не

На базаре квохчут куры, На базаре хруст овса, Дремлют лошади понуро, Каплет деготь с колеса.

Мне навстречу попалась крестьянка, Пожилая, Вся в платках (даже сзади крест-накрест). Пропуская ее по

Бывает так: в неяркий день грибной Зайдешь в лесные дебри ненароком — И встанет лес иглистою стеной И

С ними ходила клуша, Прятала в дождь под крылья. Они не любили лужи И умывались пылью. Много ли в жизни