Стихи Солоухина Владимира

Звучал с непонятной силой Лозунг ее простой: За свободу Франции милой, Кто любит меня — за мной!

Новые качели во дворе. Ребятишки друг у дружки бойко Рвут из рук качельные веревки, Кто сильнее, тот

Безмолвна неба синева, Деревья в мареве уснули. Сгорела вешняя трава В высоком пламени июля.

Не прячьтесь от дождя! Вам что, рубашка Дороже, что ли, свежести земной? В рубашке вас схоронят.

От меня убегают звери, Вот какое ношу я горе. Всякий зверь, лишь меня завидит, В ужасе, Не разбирая дороги

В глазах расплывчато и ало, На взмахе дрогнула рука. Ты как стрела, что в грудь попала Пониже левого соска.

I Сыплется песок в часах песочных. Струйка, право, тоньше волоска. Над ее мерцаньем худосочным Масса

Колодец вырыт был давно. Все камнем выложено дно, А по бокам, пахуч и груб, Сработан плотниками сруб.

Давным-давно известно людям, Что при разрыве двух людей Сильнее тот, кто меньше любит, Кто больше любит

О том, что мы сюда не прилетели С какой-нибудь таинственной звезды, Нам доказать доподлинно успели Ученых

С жадностью всосаны В травы и злаки Последние капельки Почвенной влаги. Полдень за полднем Проходят над

1 Яблоня в нашем саду росла, Очень крепкой она была. Самой сладкой она слыла, Самым белым цветом цвела.

Молчать, молчать, ревнуя и страдая Нет, все как есть простить, Вернуть ее назад! Снимаю трубку, словно

Уже подростками мы знаем, По книгам истины уча: Лишь безответная, глухая Любовь крепка и горяча.

Тем утром, радостным и вешним, В лесу гудело и тряслось. Свои рога через орешник Нес молодой тяжелый лось.

Дорога влажною была, Когда зима сюда пришла, И легкий след моей любимой, И даже рубчики калош С земли

В театре этом зрители уснули, А роли все известны наизусть. Здесь столько лиц и масок промелькнули, Что

Наверное, дождик прийти помешал. А я у пустого сквера Тебя до двенадцати ночи ждал И ждал терпеливо в первом.

Что же нужно, чтоб дерево начало петь? О, поверьте, для этого нужно немало условий, Если даже его древесина

Березу, звонкую от стужи, Отец под корень подрубал. Седьмой, удар, особо дюжий, Валил березу наповал.

Блестит панель. По ярким лужам Гуляют зябкие ветра, Еще не время зимним стужам, Ненастью самая пора.

Как растают морозные Голубые снега, Воды вешние, грозные Принимает река. Воды талые, мутные Из окрестных

Я как бы под дамокловым мечом. Тяжелый меч. Готовый оборваться со слабой нитки И пронзить насквозь, Лежи под ним.

Разгулялся ветер на просторе, Белопенный катится прибой. Вот и я живу у синя моря, Тонущего в дымке голубой.

Мечтой, корыстью ли ведомый, Семью покинув и страну, Моряк пускался в путь из дома В бескрайную голубизну.

У каждого дома Вдоль нашей деревни Раскинули ветви Большие деревья. Их деды сажали Своими руками Себе

Скучным я стал, молчаливым, Умерли все слова. Ивы, надречные ивы, Чуть не до горла трава, Листьев предутренний

— Чем вы занимаетесь? — Химией. — Как ваша фамилия? — Муромцева. * На следующий день, 13 ноября, я, как

Андрею Вознесенскому Друзья, Как много условного в нашем мире. Людям, Воспитанным на васильке и ромашке

Я слушал музыку, следя за дирижером. Вокруг него сидели музыканты — у каждого особый инструмент (Сто

Я был в степи и два цветка Там для тебя нашел. Листва колючая жестка — Все руки исколол. Цветы невзрачны

У памяти моей свои законы, Я рвусь вперед, стремителен маршрут, Ее обозы сзади многотонны, Скрипят возы

Седьмую ночь без перерыва В мое окно стучит вода. Окно сквозь полночь сиротливо, Должно быть, светит

Роса горит. Цветы, деревья, звери И все живое солнца жадно ждет. В часы восхода в смерть почти не верю

Я обманул ольху. В один из зимних дней, На берегу застывшей нашей речки Я наломал заснеженных ветвей

Профаны, Прежде чем съесть гранат, Режут его ножом. Гранатовый сок по ножу течет, На тарелке красная лужица.

Греми, вдохновенная лира, О том сокровенном звеня, Что лучшая женщина мира Три года любила меня.

Велели очерк написать О свиноферме мне. Давно затихли голоса Столичные в окне. Давным-давно соседи спят

Ревную, ревную, ревную. Одеться бы, что ли, в броню. Верну я, верну я, верну я Все, что нахватал и храню.

В лесу еловом все неброско, Приглушены его тона. И вдруг белым-бела березка В угрюмом ельнике одна.

Мне позабыть уже не рано, Как сапоги на марше трут. Рука, отвыкнув от нагана, Привыкла к «вечному перу».

Скоро кончится белая вьюга, Потекут голубые ручьи. Все скворечники в сторону юга Навострили оконца свои.

Итак, любовь. Она ли не воспета, Любви ль в веках не воздано свое! Влюбленные великие поэты «Сильна

Из-за леса, где в темно-зеленом Ярко-красным вспыхнули осины, Вышел в небо к югу заостренный, Вожаком

Солнце разлито поровну, Вернее, по справедливости, Вернее, по стольку разлито, Кто сколько способен взять

Ветер Летит над морем. Недавно он не был ветром, А был неподвижным, теплым воздухом над землей.

Я к ночи из лесу не вышел, Проколобродив целый день. Уж, как вода, все выше, выше Деревья затопляла тень.

В храме — золоченые колонны, Золоченая резьба сквозная, От полу до сводов поднимались. В золоченых ризах

После первых крещений в Тулоне Через реки, болота и рвы Их тянули поджарые кони По Европе до нашей Москвы.

Лесная узенькая тропка Вела девчонку от людей. Девчонка оглянулась робко, И стало очень страшно ей.