Стихи Высоцкого Владимира

Как тесто на дрожжах растут рекорды, И в перспективе близкой, может быть, Боксёры разобьют друг другу

Мажорный светофор, трёхцветье, трио, Палитро-партитура цветонот. Но где же он, мой «голубой период»?

Мы живём в большом селе Большие Вилы, Нас два брата, два громилы. Я ошибочно скосил дубову рощу, Брату —

Он не вышел ни званьем, ни ростом; Не за славу, не за плату, На свой необычный манер Он по жизни шагал

Неправда! Над нами не бездна, не мрак — Каталог наград и возмездий. Любуемся мы на ночной зодиак, На

Словно в сказке, на экране — И не нужен чародей — В новом фильме вдруг крестьяне Превращаются в князей!

Кто сказал: «Всё сгорело дотла, Больше в землю не бросите семя!»? Кто сказал, что Земля умерла?

По воде, на колёсах, в седле, меж горбов и в вагоне, Утром, днём, по ночам, вечерами, в погоду и без

Приехал в Монако какой-то вояка, Зашел в казино и спустил капитал, И внутренний голос воскликнул, расстроясь

Отплываем в тёплый край навсегда. Наше плаванье, считай, — на года. Ставь фортуны колесо поперёк, Мы

Друг в порядке — он, словом, при деле: Завязал он с газетой тесьмой. Друг мой золото моет в артели —

Пословица звучит витиевато: Не восхищайся прошлогодним небом, Не возвращайся — где был рай когда-то

Вцепились они в высоту, как в своё. Огонь миномётный, шквальный… А мы всё лезли толпой на неё, Как на

Она на двор — он со двора: Такая уж любовь у них. А он работает с утра, Всегда с утра работает.

Всю войну под завязку я всё к дому тянулся, И хотя горячился — воевал делово, Ну а он торопился, как-то

Самое красивое, Самое желанное, Самое счастливое, Самое нежданное.

Не делили мы тебя и не ласкали, А что любили — так это позади, Я ношу в душе твой светлый образ, Валя

Шмоток у вечности урвать, Чтоб наслаждаться и страдать, Чтобы не слышать и неметь, Чтобы вбирать и отдавать

В Средней Азии — безобразие (Мне письмо передали с оказией): Как воскресение — так землетрясение, В аэропортах —

Есть всегда и стол, и кров В этом лучшем из миров, Слишком много топоров В этом лучшем из миров, Предостаточно

Как зайдёшь в бистро-столовку, По пивку ударишь, — Вспоминай всегда про Вовку: — Где, мол, друг-товарищ.

Не возьмут и невзгоды в крутой оборот — Мне плевать на поток новостей: Мои верные псы сторожат у ворот

Вы обращались с нами строго, Порою так, что — ни дыши, Но ведь за строгостью так много Большой и преданной души.

«Таких имён в помине нет, Какой-то бред — орлёнок Эд…» — Я слышал это, джентльмены, леди! Для быстроты

Погода славная, А это — главное. И мне на ум пришла идейка презабавная, Но не о Господе И не о космосе

Из класса в класс мы вверх пойдем, как по ступеням, И самым главным будет здесь рабочий класс, И первым

Как спорт — поднятье тяжестей не ново В истории народов и держав: Вы помните, как некий грек другого

Нет острых ощущений — всё старьё, гнильё и хлам, Того гляди, с тоски сыграю в ящик. Балкон бы, что ли

Сколько лет, сколько лет Всё одно и то же: Денег нет, женщин нет, Да и быть не может. Сколько лет воровал

Все года, и века, и эпохи подряд Всё стремится к теплу от морозов и вьюг. Почему ж эти птицы на север

Наш Федя с детства связан был с землёю — Домой таскал и щебень, и гранит… Однажды он домой принёс такое

Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком: Чеширский Кот — совсем не тот, что чешет языком.

При свечах тишина — Наших душ глубина, В ней два сердца плывут, как одно… Пора занавесить окно.

Из-за гор — я не знаю, где горы те, — Он приехал на белом верблюде, Он ходил в задыхавшемся городе —

У неё всё своё — и бельё, и жильё, Ну а я ангажирую угол у тёти. Для неё — всё свободное время моё, На

В томленье одиноком, В тени — не на виду, — Под неусыпным оком Цвела она в саду. Мама — всегда с друзьями

Сначала было Слово печали и тоски, Рождалась в муках творчества планета, Рвались от суши в никуда огромные

Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу — И то, что слышу, и то, что вижу, Пишу в блокнотик впечатлениям вдогонку

Ублажаю ли душу романсом Или грустно пою про тюрьму — Кто-то рядом звучит диссонансом, Только кто — не пойму.

В одной державе с населеньем… (но это, впрочем, всё равно), Других держав с опереженьем, Всё пользовалось

Вот что: Жизнь прекрасна, товарищи, И она удивительна, И она коротка. Это самое-самое главное.

Гром прогремел — золяция идёт, Губернский розыск рассылает телеграммы, Что вся Одесса переполнута з ворами

Как во городе во главном, Как известно — златоглавом, В белокаменных палатах, Знаменитых на весь свет

Запретили все цари всем царевичам Строго-настрого ходить по Гуревичам, К Рабиновичам не сметь, тоже —

Всем делам моим на суше вопреки И назло моим заботам на земле Вы меня возьмите в море, моряки, Я все

Мама Цзедун — большой шалун: Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать. Заметив слабину, меняет враз

Жил-был добрый дурачина-простофиля. Куда только его черти не носили! И однажды, как назло, повезло —

Наш киль скользит по Дону ли, по Шпрее, По Темзе ли, по Сене режет киль… Куда, куда вы, милые евреи

Оплавляются свечи На старинный паркет, И стекает на плечи Серебро с эполет. Как в агонии бродит Молодое

Передо мной любой факир — ну просто карлик, Я их держу заместо мелких фраеров. Возьмите мне один билет