Стихи Ходасевича Владислава

Сергею Ауслендеру Всё помню: день, и час, и миг, И хрупкой чаши звон хрустальный, И темный сад, и лунный

На мостках полусгнившей купальни Мы стояли. Плясал поплавок. В предрассветной прохладе ты крепче На груди

На новом, радостном пути, Поляк, не унижай еврея! Ты был, как он, ты стал сильнее — Свое минувшее в нем чти.

Леди долго руки мыла, Леди крепко руки терла. Эта леди не забыла Окровавленного горла. Леди, леди!

I Новый дом у Иордана, В нем кузнец — и неустанно Он мехами дышет. Быстро в пламя дует он; Пах-пах, пах-пах!

Вкруг лампы за большим столом Садятся наши вечерком. Поют, читают, говорят, Но не шумят и не шалят.

Схватил я дымный факел мой, Бежал по городу бездумно, И искры огненной струёй За мною сыпались бесшумно.

Нет, не шотландской королевой Ты умирала для меня: Иного, памятного дня, Иного, близкого напева Ты в

О, пожалейте бедного Орфея! Как скучно петь на плоском берегу! Отец, взгляни сюда, взгляни, как сын

1 Как силуэт на лунной синеве, Чернеет ветка кружевом спаленным. Ты призраком возникла на траве — Как

А мне и волн морских прибой, Влача каменья, Поет летейскою струей, Без утешенья. Безветрие, покой и лень.

Я вновь перечитал забытые листы, Я воскресил угасшее волненье, И предо мной опять предстала ты, Младенчества

Песнь первая. Мордехай из Подовки Под вечер реб Мордехай, зерном торговавший в Подовке, Сел на крылечке

Всё каменное. В каменный пролет Уходит ночь. В подъездах, у ворот – Как изваянья – слипшиеся пары.

Все жду: кого-нибудь задавит Взбесившийся автомобиль, Зевака бледный окровавит Торцовую сухую пыль.

Положи ты руку на глаза мне, Семь раз быстро-быстро закружи… «Где теперь страна твоя?» скажи — И к Востоку

Ну, поскрипи, сверчок! Ну, спой, дружок запечный! Дружок сердечный, спой! Послушаю тебя — И, может быть

Смотрю в окно – и презираю. Смотрю в себя – презрен я сам. На землю громы призываю, Не доверяя небесам.

Мясисто губы выдаются С его щетинистой щеки, И черной проволокой вьются Волос крутые завитки.

Гадает ветреная младость… Пушкин Ужели я, людьми покинутый, Не посмотрю в лицо твое? Я ль не проверю

О, если б в этот час желанного покоя Закрыть глаза, вздохнуть и умереть! Ты плакала бы, маленькая Хлоя

Сквозь уютное солнце апреля – Неуютный такой холодок. И – смерчом по дорожке песок, И – смолкает скворец-пустомеля.

Плащ золотой одуванчиков На лугу, на лугу изумрудном! Ты напомнил старому рыцарю О подвиге тайном и трудном.

Иду, вдыхая глубоко Болот Петровых испаренья, И мне от голода легко И весело от вдохновенья.

послание К*** Твои черты передо мной, Меж двух свечей, в гробу черненом. Ты мне мила лицом склоненным

Протянулись дни мои, Без любви, без сил, без жалобы… Если б плакать — слез не стало бы… Протянулись дни мои.

Нет у меня для вас ни слова, Ни звука в сердце нет. Виденья бедные былого, Друзья погибших лег!

Елка выросла в лесу. Елкич с шишкой на носу. Ф. Сологуб Наша елка зажжена. Здравствуй, вечер благовонный!

Трудолюбивою пчелой, Звеня и рокоча, как лира, Ты, мысль, повисла в зное мира Над вечной розою – душой.

Весенний лепет не разнежит Сурово стиснутых стихов. Я полюбил железный скрежет Какофонических миров.

1 Нынче день такой забавный: От возниц, что было сил, Конь умчался своенравный; Мальчик змей свой упустил;

Была жара. Леса горели. Нудно Тянулось время. На соседней даче Кричал петух. Я вышел за калитку.

Когда б я долго жил на свете, Должно быть, на исходе дней Упали бы соблазнов сети С несчастной совести

Хорошие стихи меня томят, Плохие же так милы почему-то: Они души не жалят, не язвят, В них теплота домашнего уюта.

Горит звезда, дрожит эфир, Таится ночь в пролеты арок. Как не любить весь этот мир, Невероятный Твой подарок?

«На Лая лаем лай! На Лая лаем лаял… То пес, то лютый пес! Поспел, посмел!» То спел Нам Демодок, медок

Здесь, у этого колодца, Поднесла ты мне две розы. Я боялся страсти томной — Алых роз твоих не принял.

Должно быть, жизнь и хороша, Да что поймешь ты в ней, спеша Между купелию и моргом, Когда мытарится душа

Во мне конец, во мне начало. Мной совершённое так мало! Но всё ж я прочное звено: Мне это счастие дано.

Брента, рыжая речонка! Сколько раз тебя воспели, Сколько раз к тебе летели Вдохновенные мечты — Лишь

Зачем ты за пивною стойкой? Пристала ли тебе она? Здесь нужно быть девицей бойкой — Ты нездорова и бледна.

Как перья страуса на черном катафалке, Колышутся фабричные дымы. Из черных бездн, из предрассветной тьмы

Что ж? От озноба и простуды — Горячий грог или коньяк. Здесь музыка, и звон посуды, И лиловатый полумрак.

Над полями, лесами, болотами, Над изгибами северных рек, Ты проносишься плавными взлетами, Небожитель

Люблю людей, люблю природу, Но не люблю ходить гулять, И твердо знаю, что народу Моих творений не понять.

Я, я, я! Что за дикое слово! Неужели вон тот — это я? Разве мама любила такого, Желто-серого, полуседого

Когда почти благоговейно Ты указала мне вчера На девушку в фате кисейной С студентом под руку, — сестра

Напастям жалким и однообразным Там предавались до потери сил. Один лишь я полуживым соблазном Средь озабоченных ходил.

На город упали туманы Холодною белой фатой… Возникли немые обманы Далекой, чужой чередой… Как улиц ущелья глубоки!

Здесь даль видна в просторной раме: За речкой луг, за лугом лес. Здесь ливни черными столпами Проходят