Стихи Якова Полонского

Ночной костер зимой у перелеска, Бог весть кем запален, пылает на бугре, Вокруг него, полны таинственного

Глухая степь — дорога далека, Вокруг меня волнует ветер поле, Вдали туман — мне грустно поневоле, И тайная

Вот и ночь… К ее порогу Он пришел, едва дыша: Утомился ли он медля? Опоздал ли он спеша?.. Сел и шляпу

Я помню, был я с ним знаком В те дни, когда, больной, он говорил с трудом, Когда, гражданству нас уча

Когда, заботами иль злобой дня волнуем, На твой горячий поцелуй Не отвечаю я таким же поцелуем,- Не упрекай

— Подойди ко мне, старушка, Я давно тебя ждала.— И косматая, в лохмотьях, К ней цыганка подошла.

Вчера мы встретились; — она остановилась — Я также — мы в глаза друг другу посмотрели. О боже, как она

Когда-то Сфинксъ въ горахъ, за ивами, бродилъ, Крутя свой львиный хвостъ напруженный и гибкій;

Когда б любовь твоя мне спутницей была, О, может быть, в огне твоих объятий Я проклинать не стал бы даже

Волшебный край! Соренто дремлет — Ум колобродит — сердце внемлет — Тень Тасса начинает петь.

I Неприступный, горами заставленный, Ты, Кавказ, наш воинственный край, — Ты, наш город Тифлис знойно-каменный

Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Лада-Заблоцкому.

Саят-Нова — аноним одного из армянских певцов прошлого столетия. Много песков поглощают моря, унося их

Свою куклу раздела малютка И покрыла ее лоскутком; А сама нарядилась, как кукла, И недетским забылася сном.

Уж осень! кажется, давно ли Цветущим ландышем дремучий пахнул лес, И реки, как моря, сливалися по воле

У неё, как у гитаны, Взгляд как молния блестит; Как у польской резвой панны, Голос ласково звучит;

Глаза и ум, и вся блестишь ты, Невзгод житейских далека… И молча взорам говоришь ты, Как ночью пламень

Мое сердце — родник, моя песня — волна, Пропадая вдали, — разливается… Под грозой — моя песня, как туча

Шутка в виде поэмы ПЕСНЬ 1 Не сверчка-нахала, что скрипит у печек, Я пою: герой мой — полевой кузнечик!

Пел смычок — в садах горели Огоньки — сновал народ — Только ветер спал, да темен Был ночной небесный свод;

Лежа я нежусь На теплом солнце, Слышу любовный Дремотный шорох Молоденькой рощи, Так незаметно, так робко

…И вижу я в окно, как душу холодящий Отлив зелено-золотой, В туманную лазурь переходящий, Объемлет неба

Чтобы песня моя разлилась как поток, Ясной зорьки она дожидается: Пусть не темная ночь, пусть горящий

(Отрывок) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Вечера настали мглистые — Отсырели

Когда в наш темный сад вошла ты привиденьем, Бледна, взволнована, и жалобой звучал Твой голос трепетный

1 Не князь, красавец молодой, Внук иверских царей, Был сокровенною мечтой Ее цветущих дней.

Здесь Берлиоз!.. я видел сам Его жидовско-римский профиль И думал: что-то скажет нам Сей музыкальный

Пой, пой, свирель!.. Погас последний луч денницы… Вон, в сумраке долин, идут толпами жницы, На месяце

Гость Что б это значило — вижу, сегодня ты Дом свой, как храм, убрала: Между колонн занавесы приподняты

Откуда же взойдет та новая заря Свободы истинной — любви и пониманья? Из-за ограды ли того монастыря

Как они наивны И как робки были В дни, когда друг друга Пламенно любили! Плакали в разлуке, От свиданья

Душный зной над океаном, Небеса без облаков; Сонный воздух не колышет Ни волны, ни парусов.

(Юноша 30-х годов XIX столетия) Вера есть величайший акт человеческой свободы. В. Жуковский Мертвые суть

Я червь — я бог! Державин Ты не спишь, блестящая столица. Как сквозь сон, я слышу за стеной Звяканье

Я помню, как детьми, с румяными щеками, По снегу хрупкому мы бегали с тобой — Нас добрая зима косматыми

Вот здесь сидел он у окна, Безмолвный, сумрачный: больна Была душа его — он жался Как бы от холода, глядел

Пора… Прости! Никто не ведал Глубоких тайн моих страстей, И никому я права не дал Заплакать на груди моей.

Какой туман! ни солнца нет, ни тучи! Деревья облеклись в какой-то дым плавучий; И тянется сырой, бревенчатый

Ты девчонкой крепостной По дороге столбовой К нам с обозом дотащилася; Долго плакала, дичилася, Непричесанная

Вон светит зарево над морем! за скалой Мелькают полосы румяного тумана — То месяц огненный, ночной товарищ

Посв. памяти баронессы Ю. П. Вревской Семь дней, семь ночей я дрался на Балканах, Без памяти поднят был

Ответ на стихи его: «Полонский! суждено опять судьбою злою…» Как, ты грустишь? — помилуй бог!

She walks in beauty like the night. Byron [1] Тень ангела прошла с величием царицы: В ней были мрак и

Хозяйка руки жмет богатым игрокам, При свете ламп на ней сверкают бриллианты… В урочный час, на бал

Помню, где-то в ночь с проливным дождем Я бродил и дрог под чужим окном; За чужим окном было так светло

И в праздности горе, и горе в труде… Откликнитесь, где вы, счастливые, где? Довольные, бодрые, где вы?

Век девятнадцатый — мятежный, строгий век — Идет и говорит: «Бедняжка человек! О чем задумался?

На заре, в прилив, немало Чуд и раковин морских Набросала мне наяда В щели скал береговых; И когда я

Уж ночь. Я к ней пишу. Окно отворено; Шум городской затих; над лампой мошки вьются. Встаю — гашу огонь;

Моя судьба, старуха, нянька злая, И безобразная, и глупая, за мной Следит весь день и, под руку толкая