Стихи Белого Андрея

Есть в лете что-то роковое, злое… И — в вое злой зимы… Волнение, кипение мирское! Плененные умы!

Тяжелый, сверкающий кубок Я выпил: земля убежала — Все рухнуло вниз: под ногами Пространство холодное, воздух.

Грустен взор. Сюртук застегнут. Сух, серьезен, строен, прям — Ты над грудой книг изогнут, Труд несешь

Прошлое мира В душу глядится язвительно. Ветром рыдает устало. С неба порфира Ниспала Стремительно —

Старшему брату в Антропософии Ты надо мной — немым поэтом — Голубизною глаз блеснул, И засмеявшись ясным

Муха жужукает в ухо, Пыльная площадь — пуста… В пригород, тукнувший глухо, Желтая ступит пята.

1 Вихрь северный злился, а гном запоздалый в лесу приютился, надвинув колпак ярко-алый. Роптал он: «За

Кладбищенский убогий сад И зеленеющие кочки. Над памятниками дрожат, Потрескивают огонечки.

Я помню — мне в дали холодной Твой ясный светил ореол, Когда ты дорогой свободной — Дорогой негаснущей шел.

Н. А. Григоровой 1 Мне грустно… Подожди… Рояль, Как будто торопясь и споря, Приоткрывает окна в даль

Ты — тень теней… Тебя не назову. Твое лицо — Холодное и злое… Плыву туда — за дымку дней — зову, За дымкой

Рой отблесков. Утро: опять я свободен и волен. Открой занавески: в алмазах, в огне, в янтаре Кресты колоколен. Я болен?

В безгневном сне, в гнетуще-грустной неге Растворена так странно страсть моя… Пробьет прибой на белопенном

Г.Г. Шпету Вчера завернул он в харчевню. Свой месячный пропил расчет. А нынче в родную деревню, Пространствами

Там золотым зари закатом Лучится солнечный поток И темным, огневым гранатом Окуревается восток.

Восток побледневший, Восток онемевший, Восток прозаревший — — Как инок, Запевший, — Над тенью осинок

Как пережить и как оплакать мне Бесценных дней бесценную потерю? Но всходит ветр в воздушной вышине.

Звон вечерний гудит, уносясь в вышину. Я молчу, я доволен. Светозарные волны, искрясь, зажигают кресты

Ветров — протяжный глас, снегов — Мятежный бег Из отдалений… Перекосившихся крестов На белый снег Синеют

Из царских дверей выхожу. Молитва в лазурных очах. По красным ступеням схожу со светочем в голых руках.

Бледно-красный, весенний закат догорел. Искрометной росою блистала трава. На тебя я так грустно смотрел.

1 В хрустальные Дали, — — Где — — Ясным Стеклярусом — — Пересняли Блисталища: стаи пoляpныe Льдин — И

Первое мая! Праздник ожидания… Расцветись, стихия, В пламень и сапфир! Занимайтесь, здания, Пламенем

Н.Н. Русову Я помню день: враги с окрестных сел Восстали на меня — и вот: погибли, Когда на них молитвенно

Памяти М.С. Соловьева Призывно грустный шум ветров звучит, как голос откровений. От покосившихся крестов

Пылит и плачется: расплачется пурга. Заря багровая восходит на снега. Ты отошла: ни слова я… Но мгла

Сергею Соловьеву Ряд соломой крытых хижин Встал со всех сторон. Под одною, неподвижен, Притаился он.

Посвящается М.И. Балтрушайтис Заплели косицы змейкой графа старого две дочки. Поливая клумбы, лейкой

Откос под ногами песчаный, отлогий. Просторы седые открылись с откоса. И спелою кистью усталые ноги Целует

От Ницше — Ты, от Соловьева — Я: Мы в Штейнере перекрестились оба… Ты — весь живой звездою бытия Мерцаешь

Солнце тонет. Ветер:- стонет, Веет, гонит Мглу. У околицы, Пробираясь к селу, Паренек вздыхает, молится На мглу.

Посвящается А. А. Блоку Блестящие ходят персоны, повсюду фаянс и фарфор, расписаны нежно плафоны, музыка

Мне снились: и море, и горы… Мне снились… Далекие хоры Созвездий Кружились В волне мировой… Порой метеоры

Травы одеты Перлами. Где-то приветы Грустные Слышу,- приветы Милые… Милая, где ты,- Милая? Вечера светы

В годины праздных испытаний, В годины мертвой суеты — Затверденей алмазом брани В перегоревших углях — Ты.

Мои пальцы из рук твоих выпали. Ты уходишь — нахмурила брови. Посмотри, как березки рассыпали Листья

В.П. Поливанову Много, брат, перенесли На веку с тобою бурь мы. Помнишь — в город нас свезли.

Безбурный царь! Как встарь, в лазури бури токи: В лазури бури свист и ветра свист несет, Несет, метет

Д.С. Мережковскому 1 Пронизала вершины дерев желто-бархатным светом заря. И звучит этот вечный напев

Мы — ослепленные, пока в душе не вскроем Иных миров знакомое зерно. В моей груди отражено оно.

Из душных туч, змеясь, зигзаг зубчатый Своей трескучею стрелой, Запламенясь, в разъятые Палаты Ударил

Как — пыли — — Вьет! Как — — Тени Пали В пропасти!.. Как — — Ветер — — Из ковыли — — В дали — — Рвет

— «Кольцо — — Сними мое: Мое, как лед — Лицо! — В сырой, — — Как лед, глухой Земле — скорей Укрой!

М.Ф. Ликиардопуло Огневой крюшон с поклоном Капуцину черт несет. Над крюшоном капюшоном Капуцин шуршит и пьет.

Горы в брачных венцах. Я в восторге и молод. У меня на торах очистительный холод. Вот ко мне на утес

Ты шепчешь вновь: «Зачем, зачем он Тревожит память мертвых дней?» В порфире легкой, легкий демон, Я набегаю из теней.

Нет, буду жить — и буду пить Весны благоуханной запах. Пусть надо мной, где блещет нить, Звенит комар

Посвящается А.А. Блоку На столике зеркало, пудра, флаконы, что держат в руках купидоны, белила, румяна…

Пришла… И в нечаемый час Мне будишь, взметая напасти, Огнями блистательных глаз Алмазные, ясные страсти.

Посвящается памяти Вл. С. Соловьева Ночь темна. Мы одни. Холод Ветер ночной деревами шумит.