Стихи Елены Касьян

Втекает небо в нашу форточку, И мы не знаем наперёд, Кого, как маленькую лодочку, Легко от берега толкнёт.

И двор пересекая по прямой Сквозь сумерки и долгую усталость, Подумаешь, как странно, боже мой, Глядеть

В это узкое горло, Тэйми, из этих тонких ладоней вливался свет, Как потом получилось, что всё вдруг сошло на нет?

Осталась самая малость, а там уже новый виток… Из арки выходит нищий – степенный осенний бог, глядит

Мне на самом-то деле плевать, что ты давно не звонишь. Я тебя поселила в какой-то вымышленный Париж

А бог нас покупает пачками, как валидол, (ему нас без рецепта отпускают), по одному выдавливает на ладонь

Ну что ты, ну что ты… ну разве же это беда – любить этих девочек-мальчиков с тонкими лицами?

И никуда не денешься, плачь не плачь, так отворяют облако в полынью, так обнимают мёрзлого в грубый плащ

Ещё один последний взмах неслышный, и даже твой неабсолютный слух вдруг различит из этой дали вышней

Увези меня, моя радость, к большой воде, где сидеть у кромки, почти становясь водой. где ни прошлых бед

Дерево машет крыльями, словно птица, Ветер ласкает ветку за голый локоть. Где это было видано — так влюбиться

Всё так и шло. И если о тебе Мне ничего здесь не напоминало, Ни шум листвы, ни суета вокзала, То о твоём

День непритомніє, час добігає до серпня, Літо густе і медове: пливи, наче риба. Небо торкається серця

Слушай, слушай, это же глупо – вот так надраться, чтоб всё посметь. С вечера в сердце мерцает золото

Когда декабрь возьмёт меня к себе, посадит на колено, успокоит, малютка-ангел на своей трубе сыграет

Под совой качнётся ветка, крикнет ворон, ляжет мрак. У меня в подоле – детка, и в затылок дышит страх.

Подожди, подожди, всё равно я теперь не усну, Завтра утром война, мы уходим с тобой на войну, Мы обнимемся

Я думала, отсюда видно вечность… Скажите, доктор, как надолго страх, когда стоишь вот так у поперечины

И ничего не остаётся, кроме жить, месить пространство, вычитать минуты, и так прощаться с близкими, как

Я твой номер наизусть заучила, В голове его сто раз набирала. Хорошо, что ничего не случилось, Просто

Ещё немного – и забыть о лете, Бумажным змеем выпустить из рук. И жухнет лист, и мы уже не дети, И нас

Ещё держу, ещё держу, но отпускаю, отпускаю… Точильным камнем по ножу – по мне идёт волна другая, и по

Выбери в местной лавке себе платок – синий, с кистями. Время стучит в висок… Раньше ни в жизнь бы! Кисти?

Мы везде чужие, везде ничьи. Кабы хата с краю, а то нигде. Горы умных книг мы уже прочли, И казалось

Кто мы, Тэйми, скажи, как нам себя назвать — Каждый раз, как в последний, ложащиеся в кровать?

В то время, как ты там выгуливаешь свою тоску, дышишь спелым воздухом, пытаешься быть гуманным, ждёшь

Она любила маленькие вещи: Ключи, булавки, трещинки в стене, Теряла вечно тонкое пенсне, которое носила

Небо вытряхнет медленный снег — разлинует, как лист. Время нас аккуратно разложит по нотному стану, и

Как-то их странно задумали наверху, В их биографии втиснули всякую чепуху, Перемешали с толпой, развели

Зачем мы пишем так, как будто остаётся всего-то и делов, что мучиться и ждать? Ещё одна луна легла на

И в этот сумрак, хрупкий, предрассветный, Вплываем врозь, как будто бы вдвоём, И снится нам, что мы с

И этого хватило бы вполне, Для музыки порой довольно ноты, Но бесполезно думать, кто ты мне, Ещё не понимая

1 Свитки бы исписал, а с небес ни строчки – кончились имена у предметов. Видимое — не полотно, а всего

Как-то всё уладится, заживёт. Я уже давно тебе не пишу. Вот ещё один пролетает год, Словно нераскрывшийся парашют.

На песчаную косу небо выльет бирюзу, Ветер с моря обещает долгожданную грозу. Тяжелеет старый сад, клонит

Что ты знаешь, Тэйми, о других, не таких, как мы, У которых ни трещины нет в середине кормы, У которых

Мы всё время в глухой обороне, мы вооружены до зубов. Оттого нам друг другу не стать ни понятней, ни ближе.

Он говорит: «Только давай не будем сейчас о ней, Просто не будем о ней ни слова, ни строчки.

В Риме под Новый год не бывает снега. Сверху город похож на конструктор «лего», Сверху всё выглядит как-то

Переждать половину тоски, пережить середину зимы, Изучить, наконец, все самые тайные шифры, Объявить

Свет мой, смотри, у моей души прямо по краю расходятся швы, видишь, прорехи стынут. Это так страшно —

Этот город похож на большой вокзал, Поезда, как птицы, кричат в ночи. Но когда я вижу твои глаза, Всё молчит.

На полуфразе прерван разговор, И все слова стекли на дно воронки. Но всё саднят и ноют до сих пор Засвеченные

В тот раз, когда мы виделись с тобой, подумать даже страшно – в прошлом веке, кто мог предположить, что

Всё проходит, всё пройдёт, Спит у печки серый кот, За окном метёт метель, Дремлет бабушкина гжель, Дремлет

Темнота накрывает квартал за кварталом, Заливается в комнату, будто чернила. Холода подбираются, дело

Август ещё обещает немного тепла, Лампа ворует у ночи кусочек стола, Ветка стучится в окно, за окном темнота.

Поскольку время вычли до того, как мы в него пытались просочиться, когда по снегу чёрная лисица петляла

Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит: «Мне привиделось страшное, я так за тебя

И из всех живучих моих сестёр Я одна невредимая до сих пор, Потому что не знаю, как умереть, Рыбаки мне