Стихи Елены Касьян

Он звонит ей и говорит, что не мог, что, мол, куча дел, Что сегодня он очень старался и, естественно

Пэм надевает смешной мешковатый свитер, Грубая вязка, с карманами — здесь и здесь. Старые джинсы, что

Она никогда не знает, как надолго он исчезнет опять. Всё в ней кричит – не надо его отпускать!

С точки зрения осени, мир – это стылый ветер, метаморфоза жёлудя и пестрота зонтов… Это тебе показалось

А ничего с тобою не случится, И потому со мною – ничего. Уходит скорый поезд на столицу, А мы зимуем

Он приходит прямо с утра. — Идём, — говорит, — пора. — Я же сплю, — говорю, — будь человеком.

Не говори о нас, не говори, и даже в самом сердце де Пари, где мы могли однажды умереть, когда бы жизнь

Навіть коли стоятимеш поряд із ними, Будеш самотній, як пасажир на вокзалі. Кожен, відтак, пустелю свою

Глянь-ка, Тэйми, над нами вспороли небо – видны просветы. Мы так быстро бежали, что добежали до лета.

На белом свете и зима бела, (и разве важно, что там, в междустрочье). Вот человек встаёт из-за стола

Если кому не спится, так это Насте. Настя лежит в постели, и смотрит в угол. В этом углу живут все её

Прошлые связи липнут к памяти, как проказа. Там, где я тебя помню, ты всегда смеёшься. Если бы они знали

И там, где мне уже не стать другой, на том забытом старом фотоснимке, я всё ещё машу тебе рукой, как

Как же мы поделим этот мир? на компот и булку, на кефир, на окно и форточку, на дверь, на всё то, что

И горела звёздочка в рукаве, и летел кулик высоко. — Погоди-постой, — говорила, — молчи, не к тебе пришла.

Вышел месяц из тумана, Было холодно и рано, Было пасмурно и сыро, Не оплачена квартира, Не накормлена

Внутренний дворик похож на ушную раковину, Ночью форточка хлопнет — и можно оглохнуть. В каждой ветке

Всё пустые разговоры, Всё советы, да не те. У меня внутри просторы, Что лететь бы да лететь.

Навіть коли стоятимеш поряд із ними, Будеш самотній, як пасажир на вокзалі. Кожен, відтак, пустелю свою

Если б время лечило, куда нам такое здоровье? Здравствуй, свет мой, и сколько сердец у тебя отросло?

Уже зима касается плеча. Покуда страх отлаживал прицелы, мы говорили о простых вещах и потому опять остались целы.

Дядя Вася играет на аккордеоне, Отбивает ногою ритм и кричит «****и!» Его жена в исподнем прячется на

Агнешка живёт в квартирке под самой крышей, Стирает чулки в тазу, варит рыбу кошке, Подолгу глядит в

Она ему была, как выстрел в темя, Как инсталляция больного мозга… «Смотри, со мною происходит время

Пускай не ты, пожалуйста, не ты… Я всех отдам, со всеми распрощаюсь, но проступают осени черты… Я вся

Сколько тебя уже вычерпали из меня, Сколько уже повынесли, посмотри. Но не проходит дня, не проходит

Какой-то город, улица, вокзал, какой-то день, и месяц, и столетье, никто не спал, никто не причитал

Если кто и смотрел на меня через это окно, через дырку в стене, через брешь над моей головою, то, конечно

У меня был Краков, Париж и Рим, Где ни мост, ни купол не стал моим, Я могла живое открыть живым, Но искала

Я помню всё. Никто не торопился, А мир был юным, тёплым и живым. Мне было шесть, и мир ещё светился Сам

Чтобы вернуться в Рим, Париж или Марсель (это, в целом, неважно), тело укладывается в постель и говорит

Оттого, что зима, оттого, что глядит из ночи подворотнями глаз белый город в белёсое небо, оттого, что

Так рыбина утащит рыбака во тьму и глубь, по тайному теченью, когда добраться до материка уже не составляло…

Бобби, твой сын никогда не пойдёт на войну, Ему не выдадут каску, флягу и патронташ, Он не будет тащить

Повезу тебя на саночках, на саночках — Только змейки от полозьев на снегу. Посмотри, как изменился город

Если богу угодно было нас скрещивать так вот сразу, Видимо, он далеко не бездарен и далеко не глуп.

Когда багульник зацветает вспять Болотным утром, вглубь пустого сада, Не шевелись, любовь моя, не надо

Летнее солнцестояние, новый отсчёт, Небо течёт по венам, темнеет кожа. Господи, что за безумный выдался

Вероятность того, что город, уснувший снаружи, Обойдёт тебя сзади и вытолкнет незаметно, Так ничтожно

Куда я буду тебе писать? По снегу огненная лиса перетекает из света в ночь. Вот так и ты улетаешь прочь

Это кто сидит на большом холме, Это кто качает луну во тьме? Это я сижу под большой луной. Не играй со

Как прижимала нас, Тэйми, к осенней земле эта страшная сила, как наша вечность кровила и каждой строкой

А если можно как-нибудь вернуться Туда, где наши тени остаются, Чтобы друг друга за руку держать?

Ты меня переписываешь опять, По пять раз на дню, исчеркал всего. Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать

Где в песне ветра – отрицанье смерти, Уже душа прозрачна и легка, Ещё стоишь, как продолженье тверди

А погладить по головушке – не отрощена рука, ты пойдёшь себе по городу, и не хватится никто.

Думаешь, кто притих, тот теперь почти незаметен, Думаешь, на тебе не видно уже отметин? Если искать того

Играть в слова словами ради слов… Изъять из новых правил очевидность. Но ночь прошла — и стало хорошо

Потому что с тобой говорю я на всех языках, На живом и на мёртвом, на нынешнем и на вчерашнем, Я сама

Когда-нибудь, когда меня не станет, Когда качаться маятник устанет, Когда любовь моя пройдёт по краю