Сонеты Франческо Петрарки

В прекрасные убийственные руки Амур толкнул меня, и навсегда Мне лучше бы умолкнуть — ведь когда Я жалуюсь

Под сень благую, под густые листья Бежал я от безжалостного света, Который третье излучало небо;

Она предстала мне под сенью лавра, Бела, как снег, но холоднее снега, Что солнца многие не видел лета

Амур, благое дело соверши, Услышь меня — и лире дай усталой О той поведать, кто бессмертной стала, На

Коль верности награда суждена И горе не осталось без ответа, Я жду награды: вера ярче света И в мир

Той, для которой Соргу перед Арно Я предпочел и вольную нужду Служенью за внушительную мзду, На свете

Оглядываюсь на года былого: Их бег мои развеял помышленья, Смел пламень леденящего горенья, Смел след

Ты смотришь на меня из темноты Моих ночей, придя из дальней дали: Твои глаза еще прекрасней стали, Не

Синьор, я вечно думаю о Вас, И к Вам летит мое любое слово; Моя судьба (о, как она сурова!) Влечет меня

Возможно, скажут мне, что, славя ту, Кому я поклоняюсь в этом мире, Преувеличить позволяю лире Ум, благородство

Я пел, теперь я плачу, но едва ли Так сладостны бывали песни мне. Я обращен всем сердцем к вышине И дорожу

Хлысту любви я должен покориться, У страсти и привычки в поводу Вослед надежде призрачной иду, Мне на

Свет вечной жизни — лицезренье Бога, Не пожелаешь никаких прикрас, Так счастлив я, Мадонна, видя вас

Жестокая звезда — недобрый знак — Отражена была в моей купели, В жестокой я качался колыбели, В жестоком

Тот жгучий день, в душе отпечатленный, Сном явственным он сердцу предстоит. Чье мастерство его изобразит?

Амур, что правит мыслями и снами И в сердце пребывает, как в столице, Готов и на чело мое пробиться

Безбожный Вавилон, откуда скрылось Все: совесть, стыд, дел добрых благодать, — Столицу горя, прегрешений

Надежды лгут, и, в торжестве обмана Уверясь не однажды, как и я, Примите мой совет — ведь мы друзья —

Устав под старым бременем вины И тягостной привычки, средь дороги Боюсь упасть, боюсь, откажут ноги И

Мгновенья счастья на подъем ленивы, Когда зовет их алчный зов тоски; Но, чтоб уйти, мелькнув, — как тигр, легки.

Коль скоро, Аполлон, прекрасный пыл Досель в тебе не знает оскуденья И золотые кудри от забвенья Поныне

Колонна благородная, залог Мечтаний наших, столп латинской чести, Кого Юпитер силой грозной мести С достойного

Прекрасная рука! Разжалась ты И держишь сердце на ладони тесной, Я на тебя гляжу, дивясь небесной Художнице

Как быть, Амур? Печали нет предела. О смерти мысль лелею: Покинула Мадонна этот свет И сердце мне вернуть

Плескаясь в ледяных волнах, Диана Любовника, следившего за ней, Не так пленила наготою стана, Как я пленен

Суровость неги, мягкость отклоненья, Вся — чистая любовь и состраданье, Изящна и в презренье, — страсть;

Средь тысяч женщин лишь одна была, Мне сердце поразившая незримо. Лишь с облаком благого серафима Она

Преполовилась жизнь. Огней немного Еще под пеплом тлело. Нетяжел Был жар полудней. Перед тем как в дол

В ней добродетель слиться с красотою Смогли в столь небывалом единенье, Что в душу к ней не занесли смятенья

Ты красок лик невиданный лишила, Ты погасила, Смерть, прекрасный взгляд, И опустел прекраснейший наряд

— Жизнь — это счастье, а утратить честь — Мне кажется, не столь большое горе. — Нет! Если честь несвойственна

Я вспомню этот день — и цепенею: Я вижу вновь прощальный скорбный взгляд Мадонны — и отчаяньем объят.

Амур десницей грудь мою рассек И сердце обнажил и в это лоно Лавр посадил с листвою столь зеленой, Что

От Эбро и до гангского истока, От хладных до полуденных морей, На всей земле и во вселенной всей Такой

Лань белая на зелени лугов, В час утренний, порою года новой, Промеж двух рек, под сению лавровой, Несла

Лишь вспомню миг сей или сень предела. Где мне Амур хитро измыслил узы, Где стал рабом я дорогой обузы

Куда ни брошу безутешный взгляд, Передо мной художник вездесущий, Прекрасной дамы образ создающий, Дабы

Исток страданий, ярости притон, Храм ересей, начетчик кривосудам, Плач, вопль и стон вздымаешь гулом

Итак, Сеннуччо, лишь наполовину Твой друг с тобой (поверь, и я грущу). Беглец ненастья, здесь забыть

Я так устал без устали вздыхать, Измученный тщетою ожиданья, Что ненавидеть начал упованья И о былой

Когда любви четырнадцатый год В конце таким же, как вначале, будет, Не облегчит никто моих невзгод, Никто

По мере сил тебя предостеречь Старался я от лжи высокопарной, Я славу дал тебе, неблагодарный, И сам