Стихи Державина Гавриила

Тебя, Милорд! воспеть хочу; Ты графской славной сын породы. Встань, Диоген! зажги свечу И просвети ты

Сребра и злата не дал в лихву И с неповинных не брал мзды, Коварством не вводил в ловитву И не ковал

Л. А. Нарышкину Живи и жить давай другим, Но только не на счет другого; Всегда доволен будь своим, Не

В Всевышней помощи живущий, В покрове Бога водворен, Заступником Его зовущий, Прибежищем своим, и в Нем

Утешь поклоном горделивца, Уйми пощечиной сварливца, Засаль подмазкой скрып ворот, Заткни собаке хлебом

Я на холме спал высоком, Слышал глас твой, соловей, Даже в самом сне глубоком Внятен был душе моей: То

Не Богу ль повинится Во всем душа моя? Не от Него ль струится Спасение ея? Так Он один хранитель, Защитник

Возьми, египтянка, гитару, Ударь по струнам, восклицай; Исполнясь сладострастна жару, Твоей всех пляской восхищай.

Предшественница дня златого, Весення утрення заря, Когда из понта голубого Ведет к нам звездного царя

Амуру вздумалось Психею, Резвяся, поймать, Спутаться цветами с нею И узел завязать. Прекрасна пленница

Что вы, аркадские утехи, Темпейский дол, гесперский сад, Цитерски резвости и смехи И скрытых тысящи прохлад

Возвращается Весна, И хариты вкруг блистаю! Взоры смертных привлекают. Где стоит, грядет она, Воздух

Пойдем сегодня благовонный Мы черпать воздух, друг мой! в сад, Где вязы светлы, сосны темны Густыми купами

Источник всех начал, зерно Понятий, мыслей, чувств высоких. Среда и корень тайн глубоких, Отколь и кем

Не кость резная Колмогор, Не мрамор Тифды и Рифея, Не Невски зеркала, фарфор, Не шелк Баки, не глазумея

Царей насмешник, иль учитель Великих, иль постыдных дел! Душ слабых, мелких обольститель, Поди от нас

О праотцев моих и родших прах священный! Я не принес на гроб вам злата и сребра И не размножил ваш собою

О вечность! Прекрати твоих шум вечных споров: Кто превосходней всех героев в свете был? В святилище твое

Прикованна цепьми к утесистой скале, Огромной, каменной, досягшей тверди звездной, Нахмуренной над бездной

Один есть бог, один Державин, — Я в глупой гордости мечтал, — Одна мне рифма — древний Навин, Что солнца

Тихий, милый ветерочек, Коль порхнешь ты на любезну, Как вздыханье ей в ушко шепчи. Если спросит, чье?

Когда то правда, человек, Что цепь печалей весь твой век: Почто ж нам веком долгим льститься?

Как светятся блески На розе росы, — Так милы усмешки Невинной красы. Младенческий образ — Вид в капле зари.

Оставя беспокойство в граде И всё, смущает что умы, В простой приятельской прохладе Свое проводим время мы.

Хоть вся теперь природа дремлет, Одна моя любовь не спит; Твои движенья, вздохи внемлет И только на тебя глядит.

Телесна красота, душевна добродетель, Являют мудрому единую мету. Коль зрит у первой он согласие в чертах

Не в летний ль знойный- день прохладный ветерок В легчайшем сне- на грудь мою; приятно дует?

Напрасно, Кубра дорогая, Поешь о славе ты моей; Прелестна девушка, младая! Мне петь бы о красе твоей.

Небеса вещают божью славу, Рук его творенье твердь; День за днем течет его уставу, Нощи нощь приносит весть.

Рафаэль! живописец славный, Творец искусством естества! Рафаэль чудный, бесприкладкып, Изобразитель божества!

Седящ, увенчан осокою, В тени развесистых древес, На урну облегшись рукою, Являющий лице небес Прекрасный

Вошед в шалаш мой торопливо, Я вижу: мальчик в нем сидит И в уголку кремнем в огниво, Мне чудилось, звучит.

В сем мавзолее погребен Пример сияния людского, Пример ничтожества мирского — ; Герой и тлен.

Благополучнее мы будем, Коль не дерзнем в стремленье волн, Ни в вихрь, робея, не принудим Близ берега

За охотой ты на Званку Птиц приехал пострелять; Но, белянку и смуглянку Вдруг увидев, стал вздыхать.

О вечереюще светило! Любезный, но багровый луч! Что, солнце тихо, так уныло Ты сходишь в лоно темных

Спесь мы Франции посбили, Ей кудерки пообрили, Убаюкана она! Уж не будет беспокоить, Шутки разные нам строить.

Сраженного косой Сатурна, Кого средь воющих здесь рощ Печальная сокрыла урна Во мрачну, непробудну нощь?

Подъ камнемъ сим? лежитъ Батый, Наполеонъ Величье было ихъ — ужасный сонъ!

Какое гордое творенье, Хвост пышно расширяя свой, Черно-зелены в искрах перья Со рассыпною бахромой Позадь

Бог любви и восхищенья У пчелы похитил сот, И пчелой за то в отмщенье Был ужаленным Эрот. Встрепенувшися

Кого роскошными пирами На влажных Невских островах, Между тенистыми древами, На мураве и на цветах, В

Блещет Аттика женами; Всех Аспазия милей: Черными очей огнями, Грудью пенною своей Удивляючи Афины, Превосходит

Всторжествовал — и усмехнулся Внутри душя своей тиран, Что гром его не промахнулся, Что им удар последний

Блажен, кто менее зависит от людей, Свободен от долгов и от хлопот приказных, Не ищет при дворе ни злата

Звонкоприятная лира! В древни златые дни мира Сладкою силой твоей Ты и богов, и царей, Ты и народы пленяла.

Старинный слог его достоинств не умалит. Порок, не подходи! — Сей взор тебя ужалит.

Кто может, Господи, Твои уставы знать? Предел Твоих судеб кто может испытать? Котора буйна тварь столь

Се страшный Князя мечь Псковскаго Гавріила. Съ нимъ чести ни кому своей не отдалъ онъ. Да снидетъ отъ

Уж не ласточка сладкогласная, Домовитая со застрехи, Ах! моя милая, прекрасная Прочь отлетела, — с ней утехи.