Стихи Державина Гавриила
воздвигнутый графом Стейнбоком в память, что на месте том под деревами отдыхал Петр Великий по разбитии
Муза Эллады, пылкая Сафа, Северных стран Полигимния! Твоя ли сладкозвучная арфа? Твои ли то струны златые
Благо проповедать Бога И всегда вещать о Нем, Что премудрость, сила многа, Истина и благость всем Зрится
Олимпія. — На Пинде Россовъ, Соперница Пиндера струнъ, Которой Фебъ и Ломоносовъ Внушивъ Фантазіи перунь
Не ревнуй отнюдь лукавым, Беззаконным не завидь: Скоро Смерть серпом кровавым Их приидет поразить;
Тише, тише, ветры, вейте, Благовонием дыша; Пурпуровым златом рдейте, Воды, долы, — и душа, Спящая в
Не умел я притворяться, На святого походить, Важным саном надуваться И философа брать вид: Я любил чистосердечье
Белокурая Параша, Сребророзова лицом, Коей мало в свете краше Взором, сердцем и умом. Ты, которой повторяет
Платов! Европе уж известно, Что сил Донских ты страшный вождь. Врасплох, как бы колдун, всеместно Падешь
На поприще сей жизни склизком Все люди бегатели суть: В теченьи дальном или близком Они к мете своей бегут.
О, коль возлюбленно селенье Твое мне, Боже, Боже сил! Душа в восторге, в умиленье, На пламенном пареньи
Строй, Муза, арфу золотую И юную весну воспой: Как нежною она рукой На небо, море — голубую, На долы
Краса пирующих друзей, Забав и радостей подружка, Предстань пред нас, предстань скорей, Большая сребряная кружка!
Непостижимый Бог, всех тварей Сотворитель, Движениев сердец и помыслов Прозритель! В последний раз зову
Изъ С. Петербурга къ арміи 1814 года февраля 8 дня: Пт?нцы, спорхнувшіе съ гн?зда Полночнаго Петрова
К Федору Петровичу Львову, у коего первая супруга была Надежда Луч, от света отделенный, Льющего всем
Терпел я, уповал на Бога, И преклонился ко мне Бог; Мое смятение, тревога Проникнули в Его чертог.
Вот здесь, на острове, Киприды Великолепный храм стоял: Столпы, подзоры, пирамиды И купол золотом сиял.
Без справок запрещает Закон дела решить; Сенат за справки отрешает И отдает судить. Но как же поступать?
Дружеской вчерась мы свалкой На охоту собрались, На полу в избе повалкой Спать на сене улеглись.
По следам Анакреона Я хотел воспеть харит, Феб во гневе с Геликона Мне предстал и говорит: «Как!
В прекрасный майский день, В час ясныя погоды, Как всюду длинна тень, Ложась в стеклянны воды, В их зеркале
Послал я средь сего листочка Из мелких колец тонку нить, Искусная сия цепочка Удобна грудь твою покрыть.
Зрел ли ты, певец Тииский! Как в лугу весной бычка Пляшут девушки российски Под свирелью пастушка?
Исповемся я душою, Сердцем всем Тебе моим: Средь поющих Ангел строю Цитрой благодарный гимн Взбрячу
Шестиструнная гитара У красавицы в руках, Громы звучного Пиндара Заглушая на устах, Мне за гласом звонким
Его милости разжалованному отставному сержанту, дворянской думы копиисту, архивариусу без архива, управителю
Надежда, ябеда — противные суть страсти: Та жалит, эта льстит чувствительны сердца. От зрителей сие самих
Кто вел его на Геликон И управлял его шаги? Не школ витийственных содом, — Природа, нужда и враги.
О Боже, душ Творец бессмертных И всех, где существует кто! О Единица числ несметных, Без коей все они — ничто!
Не мыслить ни о чем и презирать сомненье, На все давать тотчас свободное решенье, Не много разуметь
Прочь буйна чернь, непросвещенна И презираемая мной! Прострись вкруг тишина священна! Пленил меня восторг святой!
Помилуй мя, о Боже! по велицей Мне милости Твоей, По множеству щедрот, Твоей десницей Сгладь грех с души моей;
Пчелка златая! Что ты жужжишь? Всё вкруг летая, Прочь не летишь? Или ты любишь Лизу мою? Соты ль душисты
Красавица, не трать ты времени напрасно И знай, что без любви все в свете суеты: Жалей и не теряй прелестной
Когда увидит кто, что в царском пышном доме По звучном громе Марс почиет на соломе, Что шлем его и меч
Поймали птичку голосисту И ну сжимать ее рукой. Пищит бедняжка вместо свисту, А ей твердят: «Пой, птичка, пой!
Коль я добрая девица, Любит маменька меня; Если прясть я мастерица, Я любезна для нея. Шью когда, вяжу
О домовитая Ласточка! О милосизая птичка! Грудь красно-бела, касаточка, Летняя гостья, певичка!
Когда бы было нам богатством Возможно к-ратку жизнь продлить, Не ставя ничего препятством, Я стал бы
Геркулес пришел Данаю Мимоходом навестить. «Я, — сказал, — тобой пылаю» (Он хотел с ней пошутить).
Не мне, друзья! идите вслед; Ищите лучшего примеру. — Пиндару русскому, Гомеру Последуйте, — вот мой совет.
Поэзия, честь, ум Его были душою) Юстиция, блеск, шум Двора — судьбы игрою.
Счастлив, золотой кузнечик, Что в лесу куешь один! На цветочный сев лужечик, Пьешь с них мед, как господин;
Что ветры мне и сине море? Что гром, и шторм, и океан? Где ужасы и где тут горе, Когда в руках с вином стакан?
Уж не Фавора ль я на раме По ребрам светлых туч хожу? Иль Соломона в дивном храме Вкруг изумленный взор
Милый незабудка цветик! Видишь, друг мой, я стеня Еду от тебя, мой светик, — Не забудь меня.
Возвел я мысленные взоры В небесны, лучезарны горы, — И помощь мне оттоль пришла. Я помощь сильную приемлю
Веселонравная, младая, Нелицемерная, простая, Подруга Флаккова и дщерь Природой данного мне смысла!
Блажен, кто Господа боится И по путям Его идет! Своим достатком насладится И в благоденстве поживет.