Стихи Иннокентия Анненского

Сонет Творящий дух и жизни случай В тебе мучительно слиты, И меж намеков красоты Нет утонченней и летучей…

Светилась колдуньина маска, Постукивал мерно костыль… Моя новогодняя сказка, Последняя сказка, не ты ль?

Погасла последняя краска, Как шепот в полночной мольбе… Что надо, безумная сказка, От этого сердца тебе?

Еще горят лучи под сводами дорог, Но там, между ветвей, все глуше и немее: Так улыбается бледнеющий игрок

(музыкальный термин, означающий постепенное убывание звучности.) Из тучи с тучей в безумном споре Родится

Солнца в высях нету. Дымно там и бледно, А уж близко где-то Луч горит победный. Но без упованья Тонет

Когда под черными крылами Склонюсь усталой головой И молча смерть погасит пламя В моей лампаде золотой…

Мундирный фрак и лавр артиста Внести хотел он в свой девиз, И в наказанье он повис Немою жертвой трубочиста.

Dum careo veris, gaudia falsa juvant. Ovidius. {*} Посвящается сыну ПРЕДИСЛОВИЕ Трагедия Лаодамии взята

(Два мифотворения) 1 Где розовела полоса, Одни белесые отсветы… Бегут на башню голоса, Но, ослабев, чуть

Нет, мне не жаль цветка, когда его сорвали, Чтоб он завял в моем сверкающем бокале. Сыпучей черноты меж

Если любишь — гори! Забываешь — забудь! Заметает снегами мой путь. Буду день до зари Меж волнистых полян

Зябко пушились листы, Сад так тоскливо шумел. — Если б любить я умел Так же свободно, как ты.

1. Ледяная тюрьма Пятно жерла стеною огибая, Минутно лед туманный позлащен… Мечта весны, когда-то голубая

Юноша Магали, моя отрада, Слышишь: льются звуки скрипки. Это — тихая обада Ясной ждет твоей улыбки.

Нет, им не суждены краса и просветленье; Я повторяю их на память в полусне, Они — минуты праздного томленья

Когда умирает для уха Железа мучительный гром, Мне тихо по коже старуха Водить начинает пером.

Памяти Апухтина Я устал от бессонниц и снов, На глада мои пряди нависли: Я хотел бы отравой стихов Одурманить

И бродят тени, и молят тени: «Пусти, пусти!» От этих лунных осеребрений Куда ж уйти? Зеленый призрак

Зимней ночи путь так долог, Зимней ночью мне не спится: Из углов и с книжных полок Сквозь ее тяжелый

Люблю его, когда, сердит, Он поле ржи задернет флёром Иль нежным лётом бороздит Волну по розовым озерам;

Так нежно небо зацвело, А майский день уж тихо тает, И только тусклое стекло Пожаром запада блистает.

Грозою полдень был тяжелый напоен, И сад в его уборе брачном Сияньем солнца мрачным Был в летаргию погружен.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Аполлон Адмет Демон Смерти Евмел Хор Геракл Служанка Ферет Алькеста Слуга Действие происходит

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Электра (II) Тиндар (II) Елена(III) Вестник, старый микенец (III) Хор из пятнадцати

Игра природы в нем видна, Язык трибуна с сердцем лани, Воображенье без желаний И сновидения без сна.

С тех пор, как истины прияли люди свет, Свершилось 1618 лет. На небе знойный день. У пышного примаса

(тринадцать строк) Безмолвие — это душа вещей, Которым тайна их исконная священна, Оно бежит от золота

Но для меня свершился выдел, И вот каким его я видел: Злачено-белый — прямо с елки — Был кифарэд он и стрелец.

А. Н. Анненской Вечер. Зеленая детская С низким ее потолком. Скучная книга немецкая. Няня в очках и с чулком.

О, тусклость мертвого заката, Неслышной жизни маета, Роса цветов без аромата, Ночей бессонных духота.

1. Будильник Обручена рассвету Печаль ее рулад… Как я игрушку эту Не слушать был бы рад… Пусть завтра

Когда для всех меня не станет меж живыми, С глазами, как жуки на солнце, голубыми, Придешь ли ты, дитя?

Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи, Тот же гам и тот же чад… Муть вина

Есть любовь, похожая на дым; Если тесно ей — она одурманит, Дать ей волю — и ее не станет… Быть как дым,-

Тринадцать строк Дыханье дав моим устам, Она на факел свой дохнула, И целый мир на Здесь и Там В тот

Ни зноя, ни гама, ни плеска, Но роща свежа и темна, От жидкого майского блеска Все утро таится она… Не

Веселый день горит… Среди сомлевших трав Все маки пятнами — как жадное бессилье, Как губы, полные соблазна

Эта ночь бесконечна была, Я не смел, я боялся уснуть: Два мучительно-черных крыла Тяжело мне ложились на грудь.

Раззолочённые, но чахлые сады С соблазном пурпура на медленных недугах, И солнца поздний пыл в его коротких

Я — слабый сын больного поколенья И не пойду искать альпийских роз, Ни ропот волн, ни рокот ранних гроз

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Андромаха, вдова Гектора, пленница Молосс, сын Андромахи от любовница Неоптолема (I)

И пылок был, и грозен День, И в знамя верил голубое, Но ночь пришла, и нежно тень Берет усталого без боя.

Под беломраморным обличьем андрогина Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез. Стихи его горят — на

О ты, чей светлый взор на крыльях горней рати Цветов неведомых за радугой искал И тонких профилей в изгибах

Недоспелым поле сжато; И холодный сумрак тих… Не теперь… давно когда-то Был загадан этот стих… Не отгадан

Le silence est l’ame des choses. Rollinat Ноша жизни светла и легка мне, И тебя я смущаю невольно;

Нагорев и трепеща, Сон навеяла свеча… В гулко-каменных твердынях Два мне грезились луча, Два любимых

Остановлюсь — лежит, иду — и тень идет, Так странно двигаясь, так мягко выступая; Глухая слушает, глядит

1. Ты опять со мной Ты опять со мной, подруга осень, Но сквозь сеть нагих твоих ветвей Никогда бледней