Стихи Константина Бальмонта

Красный, желтый, голубой, Троичность цветов, Краски выдумки живой, Явность трех основ. Кислород, и углерод

Кто, в проворстве твердый, мог Собственной рукою, Отойдя от всех дорог Быстро взять, в заветный срок

Маленькая птичка, что ты мне поешь? Маленькая птичка, правду или ложь? — Я пою, неверный, от души пою

Мне снятся розы красные, И золотисто-чайные, И нежно-снежно-белые, Но радости мне нет. Сверкания прекрасные

Бьют часы. Бегут мгновенья. Вечер вспыхнул и погас. И настойчивы мученья В этот поздний горький час.

Я в горы ушел до рассвета: — Все выше, туда, к ледникам, Где ласка горячего лета Лишь снится предвечным

Есть намеки тайные В будничных вещах. Есть необычайные Пропасти в сердцах. В той же ежедневности, Где

Едва-едва горит мерцанье Пустынной гаснущей Луны, Среди безбрежной тишины, Среди бездонного молчанья.

О, да, молитвенна душа, И я молюсь всему. Картина Мира хороша, Люблю я свет и тьму. Все, что приходит

Над омутом, жутко-немым, глянцевитым, Ущербная светит Луна, С лицом опрокинутым, странно неслитым С покоем

В недвижности, в безгласной летаргии Прибрежных скал, молчащих над водой, — Молчащих век, века, еще

На море Океане есть остров Красота, Сидят в резной избушке три дочери Христа. Перед цветным оконцем шьют

1 О, если б кто-нибудь любил меня, как ты, В те дни далекие предчувствий и печали, Когда я полон был

1 На картине Греко вытянулись тени. Длинные, восходят. Неба не достать. «Где же нам найти воздушные ступени?

Братья, посмотрите ясно, Скорбь о невнятном бесплодна, Девушки, утро прекрасно, Женщина, будь же свободна.

Далеко предо мною Мерцают маяки, Над водной пеленою, Исполненной тоски. Налево — пламень красный, Направо

Разлука ты, разлука, Чужая сторона, Никто меня не любит, Как мать сыра земля Песня бродяги Есть люди

Мы знаем страсть, но страсти не подвластны. Красою наших душ и наших тел нагих Мы только будим страсть

Люси Савицкой Нежнее, чем польская панна, И значит нежнее всего. Бальмонт 1 Лесной ручей поет, не зная

Я окружен огнем кольцеобразным, Он близится, я к смерти присужден, — За то, что я родился безобразным

Смешались дни и ночи, Едва гляжу на свет, Видений ищут очи, Родных видений нет. Все то, чему смеялась

Я шел по выжженному краю Каких-то сказочных дорог. Я что-то думал, что, не знаю, Но что не думать — я не мог.

Не верь, мой темный брат, Внушениям вражды. Созвездия горят, Взгляни, о, сын Звезды. Мы — дети ярких

Триглав, царящий троекратно, Над Небом, Бездной, и Землей, Зачем глядишь ты так возвратно Тройной козлиной головой?

Я горько вас люблю, о бедные уроды, Слепорожденные, хромые, горбуны, Убогие рабы, не знавшие свободы

Высоко на парижской Notre Dame Красуются жестокие химеры. Они умно уселись по местам. В беспутстве соблюдая

(ирландская легенда) В Донегале, на острове, полном намеков и вздохов, Намеков и вздохов приморских ветров

Как во стольном том во городе во Киеве был пир, Как у ласкового Князя пир идет на целый мир.

Я знаю, что значит — безумно рыдать, Вокруг себя видеть пустыню бесплодную, Что значит — с отчаяньем

Верьте мне, обманутые люди, Я, как вы, ходил по всем путям. Наша жизнь есть чудо в вечном Чуде, Наша

Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце И синий кругозор. Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце И выси гор.

Ты не был знаком с ароматом Кругом расцветавших цветов. Жестокий и мрачный анатом, Ты жаждал разъятья основ.

«Фея»,— шепнули сирени, «Фея»,— призыв был стрижа, «Фея»,— шепнули сквозь тени Ландыши, очи смежа.

«Что можно сделать из трех песчинок?» Сказала как-то мне Фея вод. Я дал букетик ей из былинок, И в трех

Я не хотел бы стать грозой, В ней слишком-слишком много грома. Я б лучше сделался росой, Ей счастье тихое знакомо.

На вершине скалы, где потоком лучей Солнце жжет горячей, где гнездятся орлы, Из туманов и мглы зародился

Нет дня, чтоб я не думал о тебе, Нет часа, чтоб тебя я не желал. Проклятие невидящей судьбе, Мудрец сказал

Я стою на прибрежье, в пожаре прибоя, И волна, проблистав белизной в вышине, Точно конь, распаленный

Мои проклятия — обратный лик любви, В них тайно слышится восторг благословенья, И ненависть моя спешит

Хороша эта женщина в майском закате, Шелковистые пряди волос в ветерке, И горенье желанья в цветах, в

Вы умрете, стебли трав, Вы вершинами встречались, В легком ветре вы качались, Но, блаженства не видав

Благовещенье и свет, Вербы забелели. Или точно горя нет, Право, в самом деле? Благовестие и смех, Закраснелись почки.

Мир на Земле, мир людям доброй воли. Мир людям воли злой желаю я. Мир тем, кто ослеплен на бранном поле

Напряженно-могучий Лингам, Восприимчиво-влажная Йони, Эта песня лелейная — вам, Жизнь и свет на немом

От детских дней одна черта пленила Мои мечты, в чьих зыбях таял сон, В глаза печальный отблеск заронила

О, нищенская жизнь, без бурь, без ощущений, Холодный полумрак, без звуков и огня. Ни воплей горестных

Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных огней, Проходя по лабиринту бесконечных ступеней, С каждым

Зачем в названьи звезд отравленные звуки, — Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы? — О, друг мой, в царстве

Волшебный час вечерней тишины, Исполненный невидимых внушений, В моей душе расцвечивает сны.

Я делаюсь мгновеньями во власти всех вещей, И с каждым я, пред каждым я, и царственно ничей.