Стихи Максимилиана Волошина

Как в раковине малой — Океана Великое дыхание гудит, Как плоть её мерцает и горит Отливами и серебром

Кто ты, Россия? Мираж? Наважденье? Была ли ты? есть? или нет? Омут… стремнина… головокруженье… Бездна…

К твоим стихам меня влечет не новость, Не яркий блеск огней: В них чудится унылая суровость Нахмуренных бровей.

Склоняясь ниц, овеян ночи синью, Доверчиво ищу губами я Сосцы твои, натертые полынью, О мать земля!

Был к Иисусу приведен Родными отрок бесноватый: Со скрежетом и в пене он Валялся, корчами объятый.

Расплясались, разгулялись бесы По России вдоль и поперек — Рвет и крутит снежные завесы Выстуженный Северовосток.

Враждующих скорбный гений Братским вяжет узлом, И зло в тесноте сражений Побеждается горшим злом.

Я глазами в глаза вникал, Но встречал не иные взгляды, А двоящиеся анфилады Повторяющихся зеркал.

I. МЯТЕЖ 1 В начале был мятеж, Мятеж был против Бога И Бог был мятежом. И все, что есть, началось чрез мятеж.

Одинокое, — Лето ль баюкает, треплют ли зимы, Иней ли ствол серебрит, иль зеленеет листва, Вечно — сквозь

Пусть так! Он сам хотел. Я — победитель бога. Привет тебе, земля, так долго и так много Меня питавшая!

Е. С. Кругликовой Неслись года, как клочья белой пены… Ты жил во мне, меняя облик свой; И, уносимый встречною

1 С Руси тянуло выстуженным ветром. Над Карадагом сбились груды туч. На берег опрокидывались волны, Нечастые и тяжкие.

Безумья и огня венец Над ней горел. И пламень муки, И ясновидящие руки, И глаз невидящих свинец, Лицо

Спустилась ночь. Погасли краски. Сияет мысль. В душе светло. С какою силой ожило Всё обаянье детской

1 Царь Иван был ликом некрасив, Очи имея серы, пронзительны и беспокойны. Нос протягновенен и покляп.

Я люблю усталый шелест Старых писем, дальних слов… В них есть запах, в них есть прелесть Умирающих цветов.

С Россией кончено… На последях Ее мы прогалдели, проболтали, Пролузгали, пропили, проплевали, Замызгали

Не успокоена в покое, Ты вся ночная в нимбе дня… В тебе есть темное и злое, Как в древнем пламени огня.

Л. С. Баксту «Три духа, имеющие вид жаб… соберут царей вселенной для великой битвы… в место, называемое

Я землю пробегал, ища былых богов… Она одета всё тем же туманом сказочным, Откуда родились божественные лики.

Смотри: из серебра, из янтаря, из бронзы, Из золота, смотря по городам и странам, Запечатлен на них незыблемый

(ОДЕССА- АК-МЕЧЕТЬ. 10- 15 МАЯ) Поcв. Т. Цемах Мы пятый день плывем, не опуская Поднятых парусов, Ночуя

1 Катрин Тео во власти прорицаний. У двери гость — закутан до бровей. Звучат слова: «Верховный жрец закланий

Мрак… Матерь… Смерть… созвучное единство… Здесь рокот внутренних пещер, там свист серпа в разрывах материнства

Так странно, свободно и просто Мне выявлен смысл бытия, И скрытое в семени «я», И тайна цветенья и роста.

1 Вся Русь — костер. Неугасимый пламень Из края в край, из века в век Гудит, ревёт… И трескается камень.

В неверный час тебя я встретил, И избежать тебя не мог — Нас рок одним клеймом отметил, Одной погибели обрек.

С каждым днем все диче и все глуше Мертвенная цепенеет ночь. Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит: Ни

Резные фасады, узорные зданья На алом пожаре закатного стана Печальны и строги, как фрески Орканья, —

(ФЕОДОСИЯ, ДЕКАБРЬ 192O) Отчего, встречаясь, бледнеют люди И не смеют друг другу глядеть в глаза?

Граф Витте стал премьером — Устроил «кабинет»… И новым стал манером В России сеять свет… «Мы, вместо

Широколиц, скуласт, угрюм, Голос осиплый, тяжкодум, В кармане — браунинг и напилок, Взгляд мутный, злой

Сознанье строгое есть в жестах Немезиды: Умей читать условные черты: Пред тем как сбылись Мартовские

«Брали на мушку», «ставили к стенке», «Списывали в расход» — Так изменялись из года в год Речи и быта оттенки.

Мой пыльный пурпур был в лоскутьях, Мой дух горел: я ждал вестей, Я жил на людных перепутьях, В толпе

Фиалки волн и гиацинты пены Цветут на взморье около камней. Цветами пахнет соль… Один из дней, Когда

В деревнях погорелых и страшных, Где толчется шатущий народ, Шлендит пьяная в лохмах кумашных Да бесстыжие

То в виде девочки, то в образе старушки, То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты: То требуя стихов

Одни восстали из подполий, Из ссылок, фабрик, рудников, Отравленные темной волей И горьким дымом городов.

Лгать не могла. Но правды никогда Из уст её не приходилось слышать — Захватанной, публичной, тусклой

(1918) Памяти Барсова Зверь зверем. С крученкой во рту. За поясом два пистолета. Был председателем «Совета»

«А я, таинственный певец, На берег выброшен волною…» Арион Мы, столь различные душою, Единый пламень

Зимою вдоль дорог валялись трупы Людей и лошадей. И стаи псов Въедались им в живот и рвали мясо.

К. Ф. Богаевскому «Postquam devastationem XL aut amplius dies Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi hominum

«Появились новые трихины»… Ф. Достоевский Исполнилось пророчество: трихины В тела и в дух вселяются людей.

Мы заблудились в этом свете. Мы в подземельях темных. Мы Один к другому, точно дети, Прижались робко

Смертный, избранный богиней, Чтобы свергнуть гнет оков, Проклинает мир прекрасный Светлых эллинских богов.

1 Голубые просторы, туманы, Ковыли, да полынь, да бурьяны… Ширь земли да небесная лепь! Разлилось, развернулось

Тихо, грустно и безгневно Ты взглянула. Надо ль слов? Час настал. Прощай, царевна! Я устал от лунных снов.