Стихи Роберта Бернса
Был я рад, когда гребень вытачивал, Был я рад, когда ложку долбил И когда по котлу поколачивал, А потом
Замок стоит на высоком холме, В стены и башни одет. Эллов потомок — владелец его, Рыцарь в расцвете лет.
Беспутный, буйный Вилли Поехал на базар. Продать хотел он скрипку, Купить другой товар. Но, скрипку продавая
Устал в полете конь Пегас, Скакун крылатый Феба, И должен был на краткий час Сойти на землю с неба.
Раз — овсянка, Два — овсянка И овсянка в третий раз. А на лишнюю овсянку Где мне взять крупы для вас?
Вот старый Роб Моррис. А кто он таков? Король за столом, старшина стариков. Он славится стадом коров
Лежит карга под камнем сим. И не могу понять я, Как этой ведьме Гриззель Грим Раскрыла смерть объятья!
Король сочинил посланье, Приложил золотую печать И послал его лорду Дануотерсу, Наказав тотчас прочитать.
— Недаром речью одарен Ты, сокол быстрокрылый: Снеси письмо, а с ним поклон Моей подруге милой!
Двое влюбленных на склоне холма Сидели погожим днем, Наговориться никак не могли, Хоть и были весь день вдвоем.
Секрет есть у нашего короля, Ужасно важный секрет,— Явился наших перетанцевать Английских рыцарей цвет.
Давно ли цвел зеленый дол, Лес шелестел листвой, И каждый лист был свеж и чист От влаги дождевой.
В деревне Мохлйн есть на славу невесты, Красавиц таких нелегко отыскать. Их платья, походка, манеры и
Оставьте романы! В них только обманы. Немало сердец уловил, Поймав на крючок, Что спрятан меж строк
Моей душе покоя нет. Весь день я жду кого-то. Без сна встречаю я рассвет — И все из-за кого-то.
Поцелуй — и до могилы Мы простимся, друг мой милый. Ропот сердца отовсюду Посылать к тебе я буду.
Со мной жена не ладит, Колотит, а не гладит. Тому, кто волю даст жене, Она на шею сядет. Я в ней мечтал
На то и меньше мой алмаз Гранитной темной глыбы, Чтобы дороже во сто раз Его ценить могли бы!
Жил однажды на свете пастушеский сын, Пас овец и в дудочку дул. Как-то раз он посох свой отложил И на
Весной ко мне сватался парень один. Твердил он: — Безмерно люблю, мол. — А я говорю: — Ненавижу мужчин!
Полночный час угрюм и тих. Лишь гром гремит порой, Я у дверей стою твоих. Лорд Грегори, открой.
В милом знойном Сенегале В плен враги меня забрали И отправили сюда — за море синее. И тоскую я вдали
I Напоминает он лицом Ту вывеску, что над крыльцом Гремит, блестит, Лаская слух и взор, И говорит: «Здесь
Клади земли тончайший слой На это сердце робкое, Но башню целую построй Над черепной коробкою!
Лэрд Драм жену себе стал искать, Когда занимался день, И девой прекрасной пленился он, А дева жала ячмень.
Родные тело в храм внесли И гулко отзвонили, К другому храму подошли И мессу отслужили. Вот в третьем
«Поуже стели себе ложе И спать приучайся одна: Я еду — мне за морем, Энни, Невеста с приданым нужна
Король с дворянами сидел За пиршеством хмельным, Ион велел, чтоб дочь его Прислуживала им. То в погреб
Джон Андерсон, мой старый друг, Подумай-ка, давно ль Густой, крутой твой локон Был черен, точно смоль.
О, будь у скоттов каждый клан Таким, как Джинни Скотт, — Мы покорили б англичан, А не наоборот.
Господь во всем, конечно, прав. Но кажется непостижимым, Зачем он создал прочный шкаф С таким убогим
Дункан Грэй давно влюблен, И в ночь под рождество К нам свататься приехал он… Вот это сватовство!
О как ты прозрачен, извилистый Девон, Кусты осеняют цветущий твой дол. Но лучший из лучших цветов твоих, Девон.
1 Вернулся мельник вечерком На мельницу домой И видит: конь под чепраком Гуляет вороной. — Хозяйка, кто
Где-то в пещере, в прибрежном краю, Горе свое от людей утаю. Там я обдумаю Злую судьбу мою, Злую, угрюмую
Был честный фермер мой отец. Он не имел достатка, Но от наследников своих Он требовал порядка.
Всю землю тьмой заволокло. Но и без солнца нам светло. Пивная кружка нам — луна, А солнце — чарочка вина.
Лучший парень наших лет, Славный парень, Статный парень, На плече он носит плед, Славный горский парень.
Брела я вечером пешком И повстречалась с пареньком. Меня укутал он платком, Назвал своею милой.
Ты не там спала, где надо, Ты спала не там. Ты постель свою делила С кем-то пополам. С лица румянец твой
Тебе мы кланяемся низко, В последний раз сказав: «Аминь!» Грешил ты редко по-английски. Пусть бог простит
В Карлайл поехал старый Грэйм, Его там Роберт Бьюик ждал, Они вина хватили всласть, И хмель обоих разобрал.
В эту пятницу утром Неслись мы вперед, Оставляя маяк вдалеке. Видим: следом за нами Русалка плывет С
Жила старуха в Ашерс Велл, Жила и не грустила, Пока в далекие края Детей не отпустила. Она ждала от них
Разносчик стучит неучтиво, Вопит он и входит в раж: «Хозяйка, не пить тебе пива, Коль деньги мои не отдашь!
У женщин нрав порой лукав И прихотлив и прочее, — Но тот, в ком есть отвага, честь, Их верный раб и прочее.
Мой Джоки — славный молодец. Никто в окрестности у нас Так не зовет рожком овец, Так не ведет девчонку в пляс.
О памятнике, воздвигнутом Бернсом на могиле поэта Роберта Фергюссона Ни урны, ни торжественного слова
Когда оденет Май в цветы Деревья, травы и кусты, Найдешь в саду до темноты Садовника с лопатой.
Где в память Койла-короля Зовется исстари земля, В безоблачный июньский день, Когда собакам лаять лень