Стихи Саши Черного

Пан-пьян! Красные яички. Пьян-пан! Красные носы. Били-бьют! Радостные личики. Бьют-били! Груды колбасы. Дал-дам!

Однажды в мглу осеннюю, Когда в Париже вывески Грохочут на ветру, Когда жаровни круглые На перекрестках

— Отчего у мамочки На щеках две ямочки? — Отчего у кошки Вместо ручек ножки? — Отчего шоколадки Не растут

Эх ты, кризис, чертов кризис! Подвело совсем нутро… Пятый раз даю я Мишке На обратное метро.

Утро. Мутные стекла как бельма, Самовар на столе замолчал. Прочел о визитах Вильгельма И сразу смертельно устал.

На ватном бюсте пуговки горят, Обтянут зад цветной диагональю, Усы как два хвоста у жеребят, И ляжки

Как назвать котенка? Тигpом иль Мышонком? Пyпсом или Маем? Или Дзинь Ли-дзянь? Спpашивала кyкол, Говоpят

Набив закусками вощеную бумагу, Повесивши на палки пиджаки, Гигиеническим, упорно мерным шагом Идут гулять

Хорошо при свете лампы Книжки милые читать, Пересматривать эстампы И по клавишам бренчать, — Щекоча мозги

Наши предки лезли в клети И шептались там не раз: «Туго, братцы… видно, дети Будут жить вольготней нас».

В трамвае, набитом битком,— Средь двух гимназисток, бочком, Сижу в настроенье прекрасном. Панама сползает на лоб.

Пахнет сеном и теплом. Кто там ходит? Кто там дышит? Вьюга пляшет за селом. Ветер веет снег на крыше.

Серьезных лиц густая волосатость И двухпудовые свинцовые слова: «Позитивизм», «идейная предвзятость»

Томясь, я сидел в уголке, Опрыскан душистым горошком. Под белою ночью в тоске Стыл чёрный канал за окошком.

Наше время, подлое и злое, Ведь должно было создать нам наконец Своего любимого героя, — И дитя законнейшее

В воде декламирует жаба, Спят груши вдоль лона пруда. Над шапкой зеленого граба Топорщатся прутья гнезда.

Вы сидели в манто на скале, Обхвативши руками колена. А я — на земле, Там, где таяла пена,- Сидел совершенно

Художник в парусиновых штанах, Однажды сев случайно на палитру, Вскочил и заметался впопыхах: «Где скипидар?

Жил на свете анархист, Красил бороду и щеки, Ездил к немке в Териоки И при этом был садист.

Пришла во двор корова: — Му! я здорова, Раздуты бока, — Кому молока? — Прибежал теленок. Совсем ребенок

Моя жена — наседка, Мой сын, увы, эсер, Моя сестра — кадетка, Мой дворник — старовер. Кухарка — монархистка

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом, Жена на локоны взяла последний рубль, Супруг, убитый лавочкой

(с натуры) Звание солдата почетно. (Воинский устав) «Всяк солдат слуга престола И защитник от врагов

На дачной скрипучей веранде Весь вечер царит оживленье. К глазастой художнице Ванде Случайно сползлись

Вчера мой кот взглянул на календарь И хвост трубою поднял моментально, Потом подрал на лестницу, как

Кто в трамвае, как акула, Отвратительно зевает? То зевает друг-читатель Над скучнейшею газетой.

Еж забрался в дом из леса! Утром мы его нашли — Он сидел в углу за печкой И чихал в густой пыли.

За дебоши, лень и тупость, За отчаянную глупость Из гимназии балбеса Попросили выйти вон… Рад-радешенек

И мы когда-то, как Тиль-Тиль, Неслись за Синей птицей! Когда нам вставили фитиль — Мы увлеклись синицей.

(Пародия) Дух свободы… К перестройке Вся страна стремится, Полицейский в грязной Мойке Хочет утопиться.

В стеклянном ящике Случайно сбились в кучу Сто разных душ… Выходят-входят. Как будто рок из рога бытия

Шарж Брандахлысты в белых брючках В лаун-теннисном азарте Носят жирные зады. Вкруг площадки, в модных

Ария для безголосых Голова моя — темный фонарь с перебитыми стеклами, С четырех сторон открытый враждебным ветрам.

На перевернутый ящик Села худая, как спица, Дылда-девица, Рядом — плечистый приказчик. Говорят, говорят…

«Эй, смотри — у речки Сняли кожу человечки!» — Крикнул чижик молодой. Подлетел и сел на вышке, — Смотрит

Дом Шиллера Немцы надышали в крошечном покое. Плотные блондины смотрят сквозь очки. Под стеклом в витринах

(Полька) Левой, правой, кучерявый, Что ты ёрзаешь, как чёрт? Угощение на славу, Музыканты — первый сорт.

Тихо тикают часы На картонном циферблате. Вязь из розочек в томате И зеленые усы. Возле раковины щель

Как в бёклиновских картинах, Краски странны… Мрачны ели на стремнинах И платаны. В фантастичном беспорядке

Бессмертье? Вам, двуногие кроты, Не стоящие дня земного срока? Пожалуй, ящерицы, жабы и глисты Того же

Рожденный быть кассиром в тихой бане Иль агентом по заготовке шпал, Семен Бубнов вне всяких ожиданий

Любовь должна быть счастливой — Это право любви. Любовь должна быть красивой — Это мудрость любви.

Hа заборе снег мохнатый Толстой грядочкой лежит. Hалетели вмиг галчата… Ух, какой серьезный вид!

За чаем болтали в салоне Они о любви по душе: Мужья в эстетическом тоне, А дамы с нежным туше.

Лакированный, пузатый, Друг мой, нежный и певучий, Итальянская мандола — Восемь низких гулких струн…

Зеленая елка, где твой дом? — На опушке леса, над тихим холмом. Зеленая елка, как ты жила? — Летом зеленела

Семья — ералаш, а знакомые — нытики, Смешной карнавал мелюзги. От службы, от дружбы, от прелой политики

Дамы в шляпках «кэк-уоках», Холодок публичных глаз, Лица в складках и отеках, Трэны, перья, ленты, газ.

Каждый прав и каждый виноват. Все полны обидным снисхожденьем И, мешая истину с глумленьем, До конца

Повернувшись спиной к обманувшей надежде И беспомощно свесив усталый язык, Не раздевшись, он спит в европейской