Сонеты Шекспира

Не изменяйся, будь самим собой. Ты можешь быть собой, пока живешь. Когда же смерть разрушит образ твой

Украдкой время с тонким мастерством Волшебный праздник создает для глаз. И то же время в беге круговом

Прекрасный облик в зеркале ты видишь, И, если повторить не поспешишь Свои черты, природу ты обидишь

Уж если ты разлюбишь — так теперь, Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих

Ты — музыка, но звукам музыкальным Ты внемлешь с непонятною тоской. Зачем же любишь то, что так печально

Ее глаза на звезды не похожи Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной

Сравню ли с летним днем твои черты? Но ты милей, умеренней и краше. Ломает буря майские цветы, И так

Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев

Признаюсь я, что двое мы с тобой, Хотя в любви мы существо одно. Я не хочу, чтоб мой порок любой На честь

Мы урожая ждем от лучших лоз, Чтоб красота жила, не увядая. Пусть вянут лепестки созревших роз, Хранит

Когда читаю в свитке мертвых лет О пламенных устах, давно безгласных, О красоте, слагающей куплет Во

Я знаю, что грешна моя любовь, Но ты в двойном предательстве виновна, Забыв обет супружеский и вновь

О, будь моя любовь — дитя удачи, Дочь времени, рожденная без прав, — Судьба могла бы место ей назначить

Трудами изнурен, хочу уснуть, Блаженный отдых обрести в постели. Но только лягу, вновь пускаюсь в путь

По воле Бога я — твой раб. И вот Его молю я, чтоб твоим усладам Не мог вести я даже в мыслях счет: Я

Часы покажут быстроту минуты, А зеркало — утрату красоты: Пусть мыслей сокровенные маршруты Заполнят

Кто, злом владея, зла не причинит, Не пользуясь всей мощью этой власти, Кто двигает других, но, как гранит

В твоей груди я слышу все сердца, Что я считал сокрытыми в могилах. В чертах прекрасных твоего лица Есть

Когда бы мыслью стала эта плоть, — О, как легко, наперекор судьбе, Я мог бы расстоянье побороть И в тот

Твоя душа противится свиданьям. Но ты скажи ей, как меня зовут. Меня прозвали «волей» иль «желаньем»

О, ветреная муза, отчего, Отвергнув правду в блеске красоты, Ты не рисуешь друга моего, Чьей доблестью

Что, если бы я право заслужил Держать венец над троном властелина Или бессмертья камень заложил, Не более

В подлунном мире ничего не ново, Извечно сущее, но все равно В себе вынашивает каждый снова То, что умами

Когда-то я один к тебе взывал, И стих очарованье отличало: Ты был стиху началом всех начал, А ныне Муза

Неужто я, приняв любви венец, Как все монархи, лестью упоен? Одно из двух: мои глаз — лукавый льстец.

Кто под звездой счастливою рожден — Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой скромнее награжден

Должно быть, опасаясь вдовьих слез, Ты не связал себя ни с кем любовью. Но если б грозный рок тебя унес

Но знай: пускай ни выкуп, ни залог Меня из рокового заточенья Не вызволят — нетленность этих строк Поможет

Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну

У бедной музы красок больше нет, А что за слава открывалась ей! Но, видно, лучше голый мой сюжет Без

Как мне уверить в доблестях твоих Тех, до кого дойдет моя страница? Но знает Бог, что этот скромный стих

Когда в раздоре с миром и судьбой, Припомнив годы, полные невзгод, Тревожу я бесплодною мольбой Глухой

Одна волна сменяется другою, На берег беспрерывно громоздясь; Минуты друг за другом чередою Бегут вперед

Каким мне кажется мой голос слабым, Когда тебе талантливый певец Сонетов расточает дифирамбы: Пристыженный

Ты не меняешься с теченьем лет. Такой же ты была, когда впервые Тебя я встретил. Три зимы седые Трех

Я наблюдал, как солнечный восход Ласкает горы взором благосклонным, Потом улыбку шлет лугам зеленым И

Будь так умна, как зла. Не размыкай Зажатых уст моей душевной боли. Не то страданья, хлынув через край

Фиалке ранней бросил я упрек: Лукавая крадет свой запах сладкий Из уст твоих, и каждый лепесток Свой

Мы вянем быстро — так же, как растем. Растем в потомках, в новом урожае. Избыток сил в наследнике твоем

Крылатый мальчик мой, несущий бремя Часов, что нам отсчитывают время, От убыли растешь ты, подтверждая

Лгут зеркала, — какой же я старик! Я молодость твою делю с тобою. Но если дни избороздят твои лик, Я

Смотри же, чтобы жесткая рука Седой зимы в саду не побывала, Пока не соберешь цветов, пока Весну не перельешь

Мне ль плакать о твоей придется смерти, Иль самому лежать в могиле той, Но, не сумев лишить тебя бессмертья

Язычником меня ты не зови, Не называй кумиром божество. Пою я гимны, полные любви, Ему, о нем и только для него.

Ты не грусти, сознав свою вину. Нет розы без шипов; чистейший ключ Мутят песчинки; солнце и луну Скрывает

Ты истинно красив и без румян И я тебя в стихах не украшал. Я понял (иль то был самообман?): Ты выше

Что может мозг бумаге передать, Чтоб новое к твоим хвалам прибавить? Что мне припомнить, что мне рассказать

Когда подумаю, что миг единый От увяданья отделяет рост, Что этот мир — подмостки, где картины Сменяются

О, если ты тот день переживешь, Когда меня накроет смерть доскою, И эти строчки бегло перечтешь, Написанные

Самовлюбленность мною завладела — Порок, проникший вглубь, неисцелим: Он захватил и разум мой, и тело