Сонеты Шекспира

По совести скажи: кого ты любишь? Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь

Не хвастай, время, властью надо мной. Те пирамиды, что возведены Тобою вновь, не блещут новизной.

Не соревнуюсь я с творцами од, Которые раскрашенным богиням В подарок преподносят небосвод Со всей землей

Твой раб, ужели я не поспешу Исполнить каждое твое желанье? Я верно прихотям твоим служу И целый день

Ты для меня как хлеб для бедняка, Как животворный ливень для пустыни, А я как тот скупец у сундука —

Но если время нам грозит осадой, То почему в расцвете сил своих Не защитишь ты молодость оградой Надежнее

Неужто музе не хватает темы, Когда ты можешь столько подарить Чудесных дум, которые не все мы Достойны

Будь проклята душа, что истерзала Меня и друга прихотью измен. Терзать меня тебе казалось мало, — Мой

Нас разлучил апрель цветущий, бурный. Все оживил он веяньем своим. В ночи звезда тяжелая Сатурна Смеялась

Я знаю, что грешна моя любовь, Но ты в двойном предательстве виновна, Забыв обет супружеский и вновь

О, будь моя любовь — дитя удачи, Дочь времени, рожденная без прав, — Судьба могла бы место ей назначить

Трудами изнурен, хочу уснуть, Блаженный отдых обрести в постели. Но только лягу, вновь пускаюсь в путь

По воле Бога я — твой раб. И вот Его молю я, чтоб твоим усладам Не мог вести я даже в мыслях счет: Я

Часы покажут быстроту минуты, А зеркало — утрату красоты: Пусть мыслей сокровенные маршруты Заполнят

Кто, злом владея, зла не причинит, Не пользуясь всей мощью этой власти, Кто двигает других, но, как гранит

В твоей груди я слышу все сердца, Что я считал сокрытыми в могилах. В чертах прекрасных твоего лица Есть

Когда бы мыслью стала эта плоть, — О, как легко, наперекор судьбе, Я мог бы расстоянье побороть И в тот

Твоя душа противится свиданьям. Но ты скажи ей, как меня зовут. Меня прозвали «волей» иль «желаньем»

О, ветреная муза, отчего, Отвергнув правду в блеске красоты, Ты не рисуешь друга моего, Чьей доблестью

Что, если бы я право заслужил Держать венец над троном властелина Или бессмертья камень заложил, Не более

В подлунном мире ничего не ново, Извечно сущее, но все равно В себе вынашивает каждый снова То, что умами

Когда-то я один к тебе взывал, И стих очарованье отличало: Ты был стиху началом всех начал, А ныне Муза

Неужто я, приняв любви венец, Как все монархи, лестью упоен? Одно из двух: мои глаз — лукавый льстец.

Кто под звездой счастливою рожден — Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой скромнее награжден

Должно быть, опасаясь вдовьих слез, Ты не связал себя ни с кем любовью. Но если б грозный рок тебя унес

Но знай: пускай ни выкуп, ни залог Меня из рокового заточенья Не вызволят — нетленность этих строк Поможет

Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну

У бедной музы красок больше нет, А что за слава открывалась ей! Но, видно, лучше голый мой сюжет Без

Как мне уверить в доблестях твоих Тех, до кого дойдет моя страница? Но знает Бог, что этот скромный стих

Когда в раздоре с миром и судьбой, Припомнив годы, полные невзгод, Тревожу я бесплодною мольбой Глухой

Одна волна сменяется другою, На берег беспрерывно громоздясь; Минуты друг за другом чередою Бегут вперед

Каким мне кажется мой голос слабым, Когда тебе талантливый певец Сонетов расточает дифирамбы: Пристыженный

Ты не меняешься с теченьем лет. Такой же ты была, когда впервые Тебя я встретил. Три зимы седые Трех

Я наблюдал, как солнечный восход Ласкает горы взором благосклонным, Потом улыбку шлет лугам зеленым И

Будь так умна, как зла. Не размыкай Зажатых уст моей душевной боли. Не то страданья, хлынув через край

Фиалке ранней бросил я упрек: Лукавая крадет свой запах сладкий Из уст твоих, и каждый лепесток Свой

Мы вянем быстро — так же, как растем. Растем в потомках, в новом урожае. Избыток сил в наследнике твоем

Крылатый мальчик мой, несущий бремя Часов, что нам отсчитывают время, От убыли растешь ты, подтверждая

Лгут зеркала, — какой же я старик! Я молодость твою делю с тобою. Но если дни избороздят твои лик, Я

Смотри же, чтобы жесткая рука Седой зимы в саду не побывала, Пока не соберешь цветов, пока Весну не перельешь

Мне ль плакать о твоей придется смерти, Иль самому лежать в могиле той, Но, не сумев лишить тебя бессмертья

Язычником меня ты не зови, Не называй кумиром божество. Пою я гимны, полные любви, Ему, о нем и только для него.

Ты не грусти, сознав свою вину. Нет розы без шипов; чистейший ключ Мутят песчинки; солнце и луну Скрывает

Ты истинно красив и без румян И я тебя в стихах не украшал. Я понял (иль то был самообман?): Ты выше

Что может мозг бумаге передать, Чтоб новое к твоим хвалам прибавить? Что мне припомнить, что мне рассказать

Когда подумаю, что миг единый От увяданья отделяет рост, Что этот мир — подмостки, где картины Сменяются

О, если ты тот день переживешь, Когда меня накроет смерть доскою, И эти строчки бегло перечтешь, Написанные

Самовлюбленность мною завладела — Порок, проникший вглубь, неисцелим: Он захватил и разум мой, и тело

Ты Музой, вдохновеньем был моим, Волшебной силой наполняя строки, И каждый, кто поэзией томим, Проворно

Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец?