На жизнь Мадонны Лауры — Франческо Петрарка

Настолько безрассуден мой порыв, Порыв безумца, следовать упорно За той, что впереди летит проворно

Я о моей врагине тщетно жду Известий. Столько для догадок пищи, Но сердце упований пепелище Напоминает.

Я жил, довольный жребием своим, Считая зависть чувством вне закона, И пусть судьба к другому благосклонна

Весь день в слезах; ночь посвящаю плачу; Всем бедным смертным отдыхать в покое, Мне ж суждено терзаться

Года идут. Я все бледнее цветом, Все больше похожу на старика, Но так же к листьям тянется рука, Что

Да, Джери, и ко мне жесток подчас Мой милый враг — и для меня бесспорна Смертельная угроза, и упорно

Земля и небо — в безмятежном сне, И зверь затих, и отдыхает птица, И звездная свершает колесница Объезд

И там, где никогда не тает снег, И там, где жухнет лист, едва родится, И там, где солнечная колесница

Вот и шестнадцатый свершился год, Как я вздыхаю. Жить осталось мало, Но кажется — и дня не миновало С

Увы, любого ждет урочный час, И мы бессильны изменить природу Неумолимой той, кому в угоду Недолго мир

Я после долгих лет бежал из плена Любовного — и, дамы, без конца Рассказывать могу, как беглеца Расстроила

Завидев левый брег в Тирренском море, Где стонут волны неумолчным стоном, Листву, давно мне ставшую законом

Меня страшит немилосердный взгляд, Где, надо мною власть себе присвоив, Живет Амур, — и, как шалун побоев

Я в мыслях там, откуда свет исходит, Земного солнца несказанный свет, Затмившего от взора белый свет

В разлуке ликом ангельским давно ли Меня во сне умела утешать Мадонна? Где былая благодать?

Себе на счастье видел я светило — Одно из двух прекраснейших очей — Недужным и померкшим, без лучей;

Такой небесный дар — столь редкий случай: Здесь добродетелей высоких тьма, Под сенью светлых прядей —

Любимого дыханья благодать Живит пригорки, рощи и поляны, Зефир знакомый, нежный, мой желанный, Возвыситься

Мне шпоры даст — и тут же повод тянет Любовь, неся и отнимая свет, Зовет и, прочь гоня, смеется вслед

Блаженные и радостные травы Ложатся под стопы моей Мадонны, Прельстительным речам внимают склоны, Оберегая

Призыв Амура верно вами понят, — И, слушая любви волшебный глас, Я так пылаю страстью каждый раз, Что

Внезапную ту бледность, что за миг Цветущие ланиты в снег одела, Я уловил, и грудь похолодела, И встречная

И то окно светила моего, Какое солнцу в час полдневный мило, И то, где злой борей свистит уныло Среди

Отправив только что стрелу в полет, Стрелок искусный предсказать берется, Придется в цель она иль не

Бессмысленно теряя дни за днями, Ночами бредя той, кого люблю, Из-за которой столько я терплю, Заворожен

Нет, Орсо, не рекам, бегущим с гор, Не веткам, что густую сень соткали, И не туманам, застелившим дали

Пустился в путь седой как лунь старик Из отчих мест, где годы пролетели; Родные удержать его хотели

О эта обнаженная рука, Увы, ее оденет шелк перчатки! Так эти две руки смелы и хватки, Что сердце в плен

Сон горестный! Ужасное виденье! Безвременно ль родимый свет угас? Ударил ли разлуки страшный час — С

Был македонский вождь непобедим, Но гневу под удар себя подставил: Вотще Лисипп его победы славил И с

При благородстве крови — скромность эта, Блестящий ум — и сердца чистота, При замкнутости внешней — теплота

Амур, вот светоч славы яснолицей, Той, что царит над естеством земным. В нее струится небо, а засим Она

Являл за переправой переправу Мне в этот долгий день среди Арденн Амур, что, окрыляя взятых в плен, Влечет

Ее творя, какой прообраз вечный Природа-Мать взяла за образец В раю Идей? — чтоб знал земли жилец Премудрой

О чистая душа, пред кем в долгу Хвалебное мое перо недаром! О крепость чести, стойкая к ударам, — Вершина

Неизъяснимой негою томим С минуты той, когда бы лучше было, Чтоб смерть глаза мои навек смежила И меньшей

Семнадцать лет, вращаясь, небосвод Следит, как я безумствую напрасно. Но вот гляжу в себя — и сердцу

Пока седыми сплошь виски не станут, Покуда не возьмут свое года, Я беззащитен всякий раз, когда Я вижу

Мой слабый дар в тени своих ветвей Питало благородное растенье, Хотя ко мне не знало снисхожденья И мукой

Когда Амур иль Смерть в средине слова Начатой мною ткани не порвут, Когда, освободясь от цепких пут

Благословен день, месяц, лето, час И миг, когда мой взор те очи встретил! Благословен тот край, и дол

В прекрасные убийственные руки Амур толкнул меня, и навсегда Мне лучше бы умолкнуть — ведь когда Я жалуюсь

Нельзя представить, сколь щедра Природа И Небеса, ее не увидав, Кто, солнцем для меня навеки став, Затмила

Я прежде плакал, а теперь пою. Мое живое кроткое светило От глаз моих лица не отвратило: Амур явил мне

Во сне я счастлив, радуюсь тоске, К теням и ветру простираю длани, Кочую в море, где ни дна, ни грани

Вкушает пищу разум мой такую, Что и нектар меня бы не привлек, Река забвенья в душу льет поток, Лишь

Глухой тропой, дубравой непробудной. Опасною и путникам в броне, Иду, пою, беспечный, как во сне, — О

Амур и я — мы оба каждый раз, Как человек, перед которым диво, Глядим на ту, что, как никто, красива

Как в чей-то глаз, прервав игривый лет, На блеск влетает бабочка шальная И падает, уже полуживая, А человек

Когда б скала, замкнувшая долину, Откуда та прозванье получила, По прихоти природы обратила На Рим лицо