Стихи Тушновой Вероники
Пускай лучше ты не впустишь меня, чем я не открою двери. Пускай лучше ты обманешь меня, чем я тебе не поверю.
Память сердца! Память сердца! Без дороги бродишь ты,- луч, блуждающий в тумане, в океане темноты.
Бои ушли. Завесой плотной плывут туманы вслед врагам, и снега чистые полотна расстелены по берегам.
Приглушает птичий гам тишина еловая, проплывает по снегам тень моя лиловая. На снегах и в облаках синева
У дебаркадеров лопочет чернильно-черная вода, как будто высказаться хочет, да не умеет — вот беда!
Небо желтой зарей окрашено, недалеко до темноты… Как тревожно, милый, как страшно, как боюсь твоей немоты.
Не охладела, нет, скрываю грусть. Не разлюбила,— просто прячу ревность. Не огорчайся, скоро я вернусь.
Как мне по сердцу вьюги такие, посвист в поле, гуденье в трубе… Напоследок гуляет стихия. Вот и вспомнила я о тебе.
Дурманящей, росистой чащею черемуха — дыши, гляди, ласкай, ломай… И боль щемящая,— как мало весен впереди!
Всё было до меня: десятилетья того, что счастьем называем мы. Цвели деревья, вырастали дети, чередовались
С тобой я самая верная, С тобой я самая лучшая, С тобой я самая добрая, Самая всемогущая. Щедрые на пророчества
В чём отказала я тебе, скажи? Ты целовать просил — я целовала. Ты лгать просил,— как помнишь, и во лжи
Сколько милых ровесников в братских могилах лежит. Узловатая липа родительский сон сторожит.
Жизнь твою читаю, перечитываю, все твои печали пересчитываю, все твои счастливые улыбки, все ошибки
И знаю всё, и ничего не знаю… И не пойму, чего же хочешь ты, с чужого сердца с болью отдирая налёгших
Беззащитно сердце человека, если без любви… Любовь-река. Ты швырнул в сердцах булыжник в реку, канул
Река текла тяжелая, как масло, в ней зарево закатное не гасло, и я за блеском неба и воды не разглядела
Тропа, петляя и пыля, сбегает в темный буерак. Там душно пахнет конопля, там комарьем набитый мрак.
Я все о своем, все о своем — знаешь, когда поют петухи? Перед рассветом, перед дождем, перед весной поют петухи.
Не знаю — права ли, не знаю — честна ли, не помню начала, не вижу конца… Я рада, что не было встреч под
Ты не любишь считать облака в синеве. Ты не любишь ходить босиком по траве. Ты не любишь в полях паутин
Открываю томик одинокий — томик в переплёте полинялом. Человек писал вот эти строки. Я не знаю, для кого писал он.
До города двенадцать километров. Шоссе как вымерло — ни человека… Иду одна, оглохшая от ветра, перехожу
Я поднимаюсь по колючим склонам, я мну в ладонях пыльный полынок, пылает бухта синим и зеленым, кузнечики
Все в доме пасмурно и ветхо, скрипят ступени, мох в пазах… А за окном — рассвет и ветка в аквамариновых слезах.
Так уж сердце у меня устроено — не могу вымаливать пощады. Мне теперь — на все четыре стороны… Ничего
Спокойный вечер пасмурен и мглист. Не слышно птиц среди древесных кружев. Пустынна улица. Последний ржавый
Сутки с тобою, месяцы — врозь… Спервоначалу так повелось. Уходишь, приходишь, и снова, и снова прощаешься
Резкие гудки автомобиля, сердца замирающий полет. В облаках белесой крымской пыли прячется нежданный поворот.
Там далёко, за холмами синими, за угрюмой северной рекой, ты зачем зовёшь меня по имени? Ты откуда взялся?
Ты яблоки привез на самолете из Самарканда лютою зимой, холодными, иззябшими в полете мы принесли их
Нам не случалось ссориться Я старалась во всем потрафить. Тебе ни одной бессонницы Не пришлось на меня
Терпеливой буду, стойкой, молодой, назло судьбе! Буду жить на свете столько, сколько надобно тебе.
Мы час назад не думали о смерти. Мы только что узнали: он убит. В измятом, наспех порванном конверте
Ни в каких не в стихах, а взаправду, ноет сердце- лечи не лечи, даже ветру и солнцу не радо… А вчера
Я стою у открытой двери, я прощаюсь, я ухожу. Ни во что уже не поверю, — всё равно напиши, прошу!
Почему говорится: «Его не стало», если мы ощущаем его непрестанно, если любим его, вспоминаем, если —
Кто-то в проруби тонет. Пустынно, темно. Глубь чернеет опасно, бездонно. Кем ты станешь? На выбор мгновенье одно.
Я в снегу подтаявшем, около ствола, гладенькую, мокрую шишку подняла. А теперь в кармане я ее ношу, выну
Всегда так было и всегда так будет: ты забываешь обо мне порой, твой скучный взгляд порой мне сердце
Счастливо и необъяснимо происходящее со мной: не радость, нет — я не любима — и не весна тому виной.
Биенье сердца моего, тепло доверчивого тела… Как мало взял ты из того, что я отдать тебе хотела.
На рассветной поре туча спит на горе, залегла за хребтом ватным серым жгутом. На рассветной поре ветер
Просто синей краской на бумаге неразборчивых значков ряды, а как будто бы глоток из фляги умирающему без воды.
Людские души — души разные, не перечислить их, не счесть. Есть злые, добрые и праздные и грозовые души есть.
Ни зяблика, ни славки, ни грача. Стволы в тумане. Гаснет день короткий. Лесной костер грызет сушняк
Воздух пьяный — нет спасения, с ног сбивают два глотка. Облака уже весенние, кучевые облака.
Вот и город. Первая застава. Первые трамваи на кругу. Очень я, наверное, устала, если улыбнуться не могу.
Ты все еще тревожишься — что будет? А ничего. Все будет так, как есть. Поговорят, осудят, позабудут,—
Шагаю хвойною опушкой, и улыбаюсь, и пою, и жестяной помятой кружкой из родничка лесного пью.