Сонеты Шекспира

Неужто я, приняв любви венец, Как все монархи, лестью упоен? Одно из двух: мои глаз — лукавый льстец.

Кто под звездой счастливою рожден — Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой скромнее награжден

Должно быть, опасаясь вдовьих слез, Ты не связал себя ни с кем любовью. Но если б грозный рок тебя унес

Но знай: пускай ни выкуп, ни залог Меня из рокового заточенья Не вызволят — нетленность этих строк Поможет

Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У них свои есть выходы, уходы, И каждый не одну

У бедной музы красок больше нет, А что за слава открывалась ей! Но, видно, лучше голый мой сюжет Без

Как мне уверить в доблестях твоих Тех, до кого дойдет моя страница? Но знает Бог, что этот скромный стих

Когда в раздоре с миром и судьбой, Припомнив годы, полные невзгод, Тревожу я бесплодною мольбой Глухой

Одна волна сменяется другою, На берег беспрерывно громоздясь; Минуты друг за другом чередою Бегут вперед

Каким мне кажется мой голос слабым, Когда тебе талантливый певец Сонетов расточает дифирамбы: Пристыженный

Ты не меняешься с теченьем лет. Такой же ты была, когда впервые Тебя я встретил. Три зимы седые Трех

Я наблюдал, как солнечный восход Ласкает горы взором благосклонным, Потом улыбку шлет лугам зеленым И

Будь так умна, как зла. Не размыкай Зажатых уст моей душевной боли. Не то страданья, хлынув через край

Фиалке ранней бросил я упрек: Лукавая крадет свой запах сладкий Из уст твоих, и каждый лепесток Свой

Мы вянем быстро — так же, как растем. Растем в потомках, в новом урожае. Избыток сил в наследнике твоем

Крылатый мальчик мой, несущий бремя Часов, что нам отсчитывают время, От убыли растешь ты, подтверждая

Лгут зеркала, — какой же я старик! Я молодость твою делю с тобою. Но если дни избороздят твои лик, Я

Смотри же, чтобы жесткая рука Седой зимы в саду не побывала, Пока не соберешь цветов, пока Весну не перельешь

Мне ль плакать о твоей придется смерти, Иль самому лежать в могиле той, Но, не сумев лишить тебя бессмертья

Язычником меня ты не зови, Не называй кумиром божество. Пою я гимны, полные любви, Ему, о нем и только для него.

Ты не грусти, сознав свою вину. Нет розы без шипов; чистейший ключ Мутят песчинки; солнце и луну Скрывает

Ты истинно красив и без румян И я тебя в стихах не украшал. Я понял (иль то был самообман?): Ты выше

Что может мозг бумаге передать, Чтоб новое к твоим хвалам прибавить? Что мне припомнить, что мне рассказать

Когда подумаю, что миг единый От увяданья отделяет рост, Что этот мир — подмостки, где картины Сменяются

О, если ты тот день переживешь, Когда меня накроет смерть доскою, И эти строчки бегло перечтешь, Написанные

Самовлюбленность мною завладела — Порок, проникший вглубь, неисцелим: Он захватил и разум мой, и тело

Ты Музой, вдохновеньем был моим, Волшебной силой наполняя строки, И каждый, кто поэзией томим, Проворно

Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена Любви безмерной положить конец?

Красивое — красивей во сто раз, Когда красу венчает благородство. Так роза восхитит не только глаз: Есть

Люблю твои глаза. Они меня, Забытого, жалеют непритворно. Отвергнутого друга хороня, Они, как траур

Итак, он твой. Теперь судьба моя Окажется заложенным именьем, Чтоб только он — мое второе «я» — По-прежнему

Ни собственный мой страх, ни вещий взор Вселенной всей, глядящий вдаль прилежно, Не знают, до каких дана

Издержки духа и стыда растрата — Вот сладострастье в действии. Оно Безжалостно, коварно, бесновато, Жестоко

Полгоря в том, что ты владеешь ею, Но сознавать и видеть, что она Тобой владеет, — вдвое мне больнее.

Его лицо — как оттиск дней былых. В те дни краса цвела и увядала, И не было уловок никаких, Когда своей

Когда захочешь, охладев ко мне, Предать меня насмешке и презренью, Я на твоей останусь стороне И честь

Со дня разлуки — глаз в душе моей, А тот, которым путь я нахожу, Не различает видимых вещей, Хоть я на

Все страсти, все любви мои возьми, — От этого приобретешь ты мало. Все, что любовью названо людьми, И

Стихией ты какою порожден, Что столько обликов являешь миру? Дан каждому один, но миллион Тебе дарован

О, как ты прав, судьбу мою браня, Виновницу дурных моих деяний, Богиню, осудившую меня Зависеть от публичных подаяний.

В руках благословенный ключ держа, Богач не станет к злату торопиться. Так я, своей любовью дорожа, Не

Зачем собой мир грязный украшая, Оказывает он бесчестью честь, Порочность милостиво приглашая С Добром

Моя немая муза так скромна. Меж тем поэты лучшие кругом Тебе во славу чертят письмена Красноречивым золотым пером.

Божок любви под деревом прилег, Швырнув на землю факел свои горящий. Увидев, что уснул коварный бог

Иль ты ниспосылаешь утомленье — Глаз не могу сомкнуть порой ночной? Иль это тени, вестники мученья, С

О, как любовь мой изменила глаз! Расходится с действительностью зренье. Или настолько разум мой угас

Кто знает те слова, что больше значат Правдивых слов, что ты есть только ты? Кто у себя в сокровищнице

Да, это правда: где я ни бывал, Пред кем шута ни корчил площадного, Как дешево богатство продавал И оскорблял

Едва лишь ты, о музыка моя, Займешься музыкой, встревожив строй Ладов и струн искусною игрой, Ревнивой

Смежая веки, вижу я острей. Открыв глаза, гляжу, не замечая, Но светел темный взгляд моих очей, Когда